Зверь на Юге пробудился

Яр Елена

Годдард вопросительно поднял бровь.

— Я имею в виду, награда. Ты его победишь, и? Что ты получишь потом?

Некоторое время он не сводил с неё глаз. Обычно ей становилось от этого неуютно, но не сейчас. Сейчас он выглядел… почти нормальным, что ли.

— А это и есть награда.

— Не поняла.

— Всё это. — Он обвёл рукой помещение трактира. — Время вне тюрьмы. Возможность дышать. Есть. Двигаться и не умирать каждую секунду от холода. Разговаривать с нормальными людьми. Видеть солнце. Чувствовать что-то кроме боли.

— Это… это как-то, — она не

могла подобрать слово. — Мало.

— Это всё что есть, — сухо сказал он. — Потом я могу выйти против Зверя, и у меня есть два варианта. Сдохнуть в битве. Или победить и отправиться обратно в тюрьму, чтобы никогда больше оттуда не выйти.

— За спасение мира ты мог бы поторговаться.

— Спасение мира — самая низкооплачиваемая работа на мировом базаре. И всегда была.

То, как он это сказал, заставило Эррин крепко задуматься. Тем более, что прямо сейчас она осознала, что ей-то тоже ничего не пообещали. Вроде как предполагалось, что по возвращению её будут ждать почёт и уважение, какая-то приличная должность. Но ведь там, в спокойной столице ей по-прежнему нечего делать со своей способностью. Да и каковы её шансы потом, после всего, добраться до Бурмина? Да, сражение со Зверем — задача Годдарда. Но сначала ей самой придётся сладить с чудовищем. Магические браслеты нужно будет снять заранее, чтобы маг смог успеть нарастить свой потенциал до битвы. И тогда ей не придётся уже спокойно спать по ночам, каждое мгновение карауля Безумного, подозревая его и не выпуская из поля зрения.

И сомнения в том, что ей удастся с этим справиться, были очень велики.

Покидая постоялый двор, Эррин ещё раз обернулась, надеясь увидеть Тортона — быть должницей такого сомнительного типа ей не хотелось. Но никого на него похожего на оживлённой широкой улице не было. Она пожала плечами и двинулась вслед за своими спутниками.

Последний переход был небольшим. Уже к обеду они оказались у границы Слоя.

Приближение к Центру мира чувствовалось. Издалека Эррин заметила входные столбы — их разноцветные полосатые цилиндры возвышались над деревьями приграничного леска. Столбами отмечались места в Стене, где её толщина была минимальной, а значит, сокращены неприятные ощущения при переходе.

Пожалуй, жители Полуночного ещё некоторое время назад чаще других перемещались между Слоями. Но они приносили с собой хаос и двойную мораль, поэтому за перемещениями установили дополнительный контроль. «Со своими правилами в чужой Слой не суйся», — начали говорить в Центральном. И каждого визитёра из Полуночного с противоположной стороны стал ждать долгий и нудный экзамен по знанию порядков и устоев того общества, куда они пожаловали. Причём неважно, проходил ли уже человек этот экзамен раньше. Терять дни, а иногда недели, Полуночные не хотели, и наплыв торговцев и дельцов разной степени сомнительности удалось сдержать. А соответственно, сохранить покой жителей Центра.

Ролли сразу расстегнул китель. Там, за границей, станет ещё теплее. Эррин уже предвкушала комфорт и расслабленность своего родного Слоя. Жаль, в столицу они не зайдут, обогнув её по краю. И не удастся повидаться с подругами…

И Тэдди Гором тоже. Хотя приятные прогулки за руку с достойным молодым человеком теперь казались уже чем-то настолько далёким, что как будто бы и не настоящим.

Когда за их спинами раздался голос, Эррин чуть не подпрыгнула.

— Господа, надеюсь, я вам не помешал!

Шагах в двадцати за ними стоял щегольски одетый Ловкач Тортон. Красивый, стройный, улыбающийся. Небрежно заложенные в карманы большие пальцы рук отражали всю его самоуверенность.

— Помешал, — тут же среагировал Годдард.

— Мы чем-то можем помочь? — вежливо спросил сразу же Ролли.

Но Эррин знала, что тот пришёл за долгом, потому что смотрел Ловкач прямо на неё.

— Мне сказали, что вы сами придёте за платой, — заметила она, шагая навстречу.

— Я и пришёл. — Ещё шире улыбнуться, казалось, было невозможно, но Тортон справился.

Эррин скинула заплечную сумку и запустила туда руку в поисках кошеля с деньгами.

— Сто? — уточнила она.

— Сто было утром. Мне пришлось вас догонять, а значит, накапали проценты.

От этой наглости Эррин даже разинула рот, но Годдард тут же выступил вперёд:

— У кого-то во рту явно лишний язык.

— А у кого-то во рту побывал язык моей шлюхи, и он не желает за это платить, — нисколько не смутился Тортон.

— Мы не отказываемся платить, — вступил в разговор Ролли. — Каковы ваши проценты, господин…?

— Тортон. Но для друзей я Ловкач.

— Жаль, что твоих друзей здесь нет, да, Тортон? — с угрозой заметил Годдард.

— Вовсе нет, — проигнорировал угрозу делец. — С очаровательной рыжеволосой дамой мы друзья.

— Настолько друзья, что ты даже не знаешь её имени?

— Ну почему? — хищный блеск в глазах Тортона заметили все. — Её имя Эррин Притор. Старик — Бертрам Ролли. Ну а ты — Годдард. И мне интересно, насколько же родители тебя не любили, что назвали в честь Безумного?

Эррин едва не зажмурилась, опасаясь вспышки гнева своего опасного спутника. Но он неожиданно рассмеялся, заложив руки за спину. Он никогда раньше не делал ничего подобного, и звук битым стеклом прошёлся по спине Эррин.

— А он мне нравится, — отсмеявшись, сказал Годдард. — Он настолько наглый, что это восхищает. За этим либо стоит невероятный ум, либо невероятная глупость. Чем богат именно ты, Ловкач?

— Может, всё же к делу? — прервал его Ролли. — Сколько мы вам должны?

— Пятьсот, — не переставая улыбаться, сказал Тортон.

— Сколько? — возвопила Эррин. — Вы головой ударились? Или планируете дать нам с собой ещё парочку шлюх, чтобы Годдарду было не скучно?

— У всех свой процент, — заметил Тортон. — Мой товар самый качественный, потому так дорого.

— Или, — снова вмешался Годдард, — ты на самом деле намерен спросить с нас что-то другое в качестве платы.

Эррин подобралась, а делец отвесил магу шутовской поклон:

— Восхищён проницательностью Годдарда-младшего, — сказал он. — Вы вполне можете покрыть свой долг, переведя меня в Центральный Слой. Не регистрируя как жителя Полуночного.