Зверь на Юге пробудился
Шрифт:
Из всего этого следовал вывод, что нужно идти в самый крупный ближайший населённый пункт, чтобы расставаться с деньгами, но заново обрасти всем необходимым.
Как только удалось выйти на тропу, шагать стало легче. Да и скалы, чьи гладкие когда-то бока были прилично побиты сильными ветрами, становились всё ниже. Теперь они напоминали валуны, а то и просто большие камни.
Видно стало намного дальше. Всё же деревья здесь были очень маленькими, они закручивались своими кривыми стволами в причудливые танцевальные па и скорее стремились распластаться вдоль земли, чем тянуться ввысь.
Первый человек встретился через пару часов. Он поражал своей яркой и очень пёстрой одеждой, напоминавшей то ли халат со штанами, то ли вообще платье с подштанниками. Эррин, которая привыкла к рафинированному столичному обществу, это почти резало глаза. Поведением он тоже сильно выделялся: подвижность лица граничила с гримасничаньем, что усиливалось активной, почти агрессивной жестикуляцией.
Он с готовностью вступил в диалог, и через пару минут путники уже знали, что его зовут Дилим Манхи Золи, для друзей «дядька Зо», что он здесь пасёт бандилей — среднеразмерных зверюшек, дающих молоко, шерсть и раз в год рога. В целом, работа была непыльная, ведь бандили особо в пастухе не нуждались. Пропитание находили себе сами, а к ночи так же без напоминаний возвращались поближе к жилью. Но в округе поползли слухи, что в этих краях видели сквирру, а значит, дело плохо, надо присматривать новые места для пастбищ и переучивать животных на другие места.
— Сквирру? — недоверчиво переспросила Эррин, внутренне содрогнувшись.
Пожалуй, это были самые неприятные из зверей, когда-либо порождённых тенями. Потому что они могли размножаться самостоятельно, передавая все свойства изначальных теней своему потомству. Сквирры были мелкими — не крупнее мышей, но с толстым, пушистым хвостом. Хотя их размер, по сути, никакого значения не имел, ведь они обладали ужасающим теневым свойством: могли проникать в тело любого живого существа и сгрызать его изнутри. Буквально развоплощались в туман и всасывались через поры кожи. И человеку они были тоже опасны. Случаи нападения были крайне редки, слава Оси, но ни одного пострадавшего не удалось спасти, даже если маг-целитель успевал застать самую начальную стадию.
Хорошо, что большая часть сообщений о сквиррах — это такие же бабкины сказки, как и истории про фей или великанов. О достоверных случаях Эррин не слышала со времён своего детства.
Похоже, и дядюшка Зо не особо-то верил в реальное существование на его пастбищах сквирр, потому что охотно согласился не просто показать дорогу, а даже проводить путников до ближайшего посёлка.
— Там вы сможете перекусить, — сообщил он. — И откуда же можно будет заскочить на ленту до города.
— А эти ленты, — заинтересовалась Эррин, — они быстро двигаются?
— Да какие как, — с охотой рассказал старик. — Эта, что от нас ведёт в Шухму, средняя по скорости. Есть очень медленные, на них почти никто не ездит, ведь быстрее получается просто пешком, только старики да дети ими пользуются. А есть такие, что летят — аж дух захватывает. Из Шухмы на юг бежит как раз такая. Но на ней я бы уже не рискнул ехать, боюсь, укачает. Моё тело к таким скоростям больше не способно. Детишки на ней чаще катаются, докуда родители отпускают,
— А ты, Годдард, ездил на лентах? — полюбопытствовала Эррин.
— Приходилось, — подтвердил тот. — В прошлый раз мы с Берти на них и пробирались в Южный Слой.
— И докуда Ролли с тобой дошёл?
— До самого логова он дошёл. Лишь потом назад повернул.
— А вы охотники? — снова включился в разговор болтливый старик.
— Да, типа того, — кивнул Годдард, не вдаваясь в детали. — А скажи, дядюшка Зо, в Шухме можно запастись провиантом и одеждой?
— А чего ж нет? Это у нас в поселке почти нет ничего, а там магазины да лавки. Да и вообще вам сильно повезло: завтра там ярмарка, так что выбор будет ещё больше.
В везение Эррин уже не верила, хотя и решила благоразумно промолчать.
Посёлок, куда привёл их старик, был маленький, но очень колоритный. Дома все сплошь обмазаны глиной и побелены. Окна и входные проёмы были небольшими, зато ставни и двери — ярко-зелёные. Почти в каждом доме с одного из краёв была веранда или галерея, на которой висели цветные шторы, лампы из яркого стекла, какие-то ленточные кисти и тряпичные ловцы ветра. Заборов почти не было, но редкие деревянные парапеты тоже украшались завязанными на них лентами самых разных цветов.
Все встречные люди были не менее яркими, чем дядюшка Зо: в халатах, балахонах, фартуках и жилетах. На пришельцев смотрели с интересом, даже дружелюбием. Эррин невольно тоже начала всем улыбаться в ответ. Даже Годдард раздал пару-тройку ухмылок особо сияющим местным старушкам.
Обед в кафе был очень сытным, хоть и скромным: бульон, лепёшки, сыр. И целая тарелка мягких сочных фруктов, что росли тут же на дереве. Дядюшка Зо не только познакомил их с владелицей заведения, составил им компанию за столом, но и проводил потом к самой ленте.
Если после обеда у Эррин и было некоторое желание вздремнуть, то при виде ленты оно сразу пропало.
Она смутно представляла себе, как выглядит средство передвижения в Слое Равноденствия, но увиденное превзошло её самые смелые предположения.
На окраине посёлка прямо из песка выныривала дорожка из подвижно скреплённых между собой деревянных досочек. Словно помост над небольшой речушкой шириной не больше метра. Но вот длины у него не было. Вернее, не так: он просто не кончался. Этот мостик полз по песку, камням и траве, уходил далеко по полю, к самому горизонту, и конца ему видно не было. Новые и новые досочки выныривали из песка и тоже вроде бы не планировали прекращаться.
— Это просто невероятно! — не сдержала эмоций девушка.
— Да, это наше чудо, — закивал головой довольный Зо.
— И никто так и не знает, откуда это взялось? — В голове Эррин не укладывалось, как может существовать работающий механизм, который при этом неизвестно кто соорудил.
— Дар старых богов, — философски ответил Зо. — И мы им благодарны за это.
— И ты не знаешь, откуда это? — обратилась она к Годдарду.
— Нет, — ответил он. — Никто не знает. Но магии в этом я не чувствую. Во всяком случае, такой, которую можно распознать.