Шрифт:
Глава 1. Идеальная ночь
Свет фар пронзил черную ночь, как стрела, – быстро и резко рассек морозный ноябрьский воздух и встретился со светом тусклого фонаря на краю улицы, который освещал позавчерашние следы дождя.
Он шел быстро, перепрыгивая лужи, низко опустив голову, словно в этом одиноком свете фар его узнают. Для надежности надвинул капюшон старой куртки.
Свет фар погас, и черная машина стала бесшумной и невидимой, слилась с чернотой ночи.
Дверца машины отворилась, едва ли он приблизился к ней. Неловко,
Он оказался рядом с человеком, детально рассматривавшим окно машины.
Это был человек, который считал себя очень важным. Все большие дела можно было решить только с его помощью. Важный человек для неважных, маленьких людей. В кругу высшей лиги человек был ничего незначащим вторым, или третьим, или пятым звеном.
Человек, сидевший у окна, даже не повернулся.
Он начал говорить: тихо, неуверенно, волнительно. Сначала – о хорошем, об успехах. Человек кивал и даже хвалил. Теперь и его похвалит начальство.
Затем – о будущем, грядущем. О намеченных планах.
Беседа подходила к концу, и следовало сообщить о явных проблемах. И не было бы это так страшно, если бы не касалось его единственных близких людей – друзей. Случились бы эти проблемы с чужими, незнакомыми – он бы уже все решил.
Человек выслушал, впервые повернулся и заговорил. Он тоже волновался, ведь сорвать дело, значит упустить выгоду и показать себя непрофессионалом. А важный человек ни одного дела не провалил.
Все оказалось предельно ясным и понятным. Он хотел возразить, но и сам понимал опасность промедления. Для успокоения совести и терзающих порывов души молодого дилетанта человек протянул ему конверт.
Он выбрался из машины. Та мгновенно испарилась и яркий свет включившихся фар вместе с ней. Остался лишь тусклый фонарь и лужи, отражающие его свет. Через минуты и фонарь закончил свою службу: лампа сгорела.
Сегодня была идеальная ночь. После дождя – сыро, холодно, темно, малолюдно. Идеальная ночь для преступления.
***
Дверь скрипнула. Здоровый, краснощекий мальчишка с рюкзаком за плечами весело помахал, прощаясь. Он помахал в ответ. Тренировка закончилась, и ученик растворился за дверью в темноте. Мальчишка сегодня слишком долго копался и уходил последним. После его ухода спортивный зал опустел.
Он по-доброму завидовал этому мальчишке. Дома его ждали: бабушка заботливо покормит его, мама со всей строгостью проверит уроки, а дедушка будет защищать от ее нравоучений. Они у него есть, они живы, они рядом.
И сейчас, сам того не понимая, этот мальчишка – самый счастливый человек.
На стуле с газетой в руках сидел охранник Павлович.
В этой спортивной секции он работал уже третий год и неизменно у дверей дежурил Павлович.
Павлович, как обычно, пожаловался на жизнь, погоду, на дороговизну и на то, что нынешние кроссворды довольно скучные.
Он, улыбаясь, пожелал Павловичу спокойного дежурства. Тот что-то пробурчал и скрылся за
За дверью встречали потоки свежего воздуха и лужи, растянувшиеся как ядовитые змеи – они извиваются параллельно с бордюром. Где-то фонари гасли, где-то вспыхивали, привлекая ночных бабочек.
Черным уже было закрашено все небо. Поздний вечер, полуночь. Улица провожала на другую улицу, каждая была темнее и пустыннее предыдущей. Несколько угрюмых теней пронеслись мимо, съежившись под плащами. Поздняя осень во всей красе – холод и мрак, и это наводило еще большую тоску.
И все-таки он любил этот город. Вечную серость провинциальных городов – серый асфальт, серые дома, серые крыши, – он не считал раздражающей. Серость, которая сводит с ума приезжих, была такой родной.
За неделю накопилось много дел. Он уже все распланировал. Самое главное – нужно было поговорить со своим другом, вразумить его. В голове крутились будущие планы, долгожданная встреча, уютный вечер у телевизора, друзья, работа, которая вне работы….
Посторонний шум вмешался в плавный ход его мыслей. Шаги: быстрые, но нерешительные, неловкие. Кто-то спешил.
Он решил не отвлекаться. Сколько таких бедолаг – работающих допоздна? И тоже спешат домой, и тоже жаждут встреч.… И любящие семьи их ждут.
Еще один переулок и наконец, он попадет домой.
Мысли о прошлом, о семье опять заволокли его сознание.
И все-таки он тоже был счастливым человеком, как и тот мальчишка. У него была семья – друзья и ученики, которых он тренировал. У него есть мечта и цели, а значит, есть и будущее. Ах, как же прекрасен этот мир с ледяным ветром, разбегающимися под ногами лужицами, домами серого цвета, разбитым фонарем.
Чьи-то шаги становились громче, человек сокращал расстояние, навязчиво петляя сзади. Он был очень близко, наступал на ноги.
Непонятное движение чужой руки заставило его обернуться. Он улыбнулся, узнав человека, и удивился этой встречи. Человек тут быть не должен. Он был в смятении.
Рябь воды в луже подсвечивал единственный фонарь, где-то в конце переулка. По луже одиноко проплывал осенний лист.
Миг. Блеск серебристого ножа. Несколько резких движений: он замер и упал рядом с лужей. Вода стала бордово-алой, капли крови, словно паутинка расплелись по листу. Брелок с ключами, которые он уже приготовил, выпали из руки. Серебристый медвежонок, сжимающий крошечный ключ, утонул в луже. Один миг. Мир померк.
***
Утреннее небо затянула серая сплошная пелена: то ли последствия дождя прошлого, то ли угроза будущего.
Он бежал. По мокрой дорожке, укрытой опавшими листьями, по ноябрьским улицам, по пустым переулкам.
Уже две недели он вставал задолго до рассвета и бегал до изнеможения, до первых сонных людей, бредущих на работу.
В голове то и дело маячили картинки из прошлого, из детства. Двор детского дома, яркие зеленые деревья до небес. Много ребят вокруг – играющих, бегающих, добрых, злых, дружелюбных, завистливых. И врагов, и друзей.