Зверь
Шрифт:
Быть в паре с Братом - не для слабонервных.
На третьем этаже Мэри обнаружила, что Рим спит на мягком стуле возле двери в комнату Битти. Когда доски под ее весом заскрипели, социальный работник вздрогнула.
– О, привет, - сказала девушка, садясь и потирая глаза.
– Который час?
Рим всегда в какой-то мере напоминала Мэри ее саму. Она принадлежала к тому типу женщин, которых не сразу замечаешь в комнате, но они всегда рядом, когда нужна помощь. Она была высокой, немного худенькой. Никогда не наносила макияж. Обычно собирала волосы.
Ее жизнь сводилась к работе здесь.
– Половина седьмого, - Мэри посмотрела на закрытую дверь.
– Как у нас прошел день?
Рим лишь покачала головой.
– Она ни о чем не говорила. Просто собрала одежду в чемодан, положила рядом свою куклу и старого тигренка, и уселась на краю кровати. В конце концов, я вышла сюда, подумав, что она не спит из-за меня.
– Думаю, я загляну и посмотрю, что происходит.
– Пожалуйста, - Рим потянулась и хрустнула спиной.
– И если тебя это устроит, я пойду домой и немного посплю?
– Конечно, дальше я справлюсь. И спасибо, что присмотрела за ней.
– Там достаточно темно, чтобы я ушла?
Мэри посмотрела на ставни, которые все еще были закрыты на день.
– Думаю...
– как по команде стальные панели, защищавшие помещение от солнца, начали подниматься.
– Ага.
Рим поднялась на ноги и пробежалась пальцами по светлым и каштановым прядям волос.
– Если что-то понадобится тебе или ей, просто позвони, и я вернусь. Она особенная девочка, и я просто... я хочу помочь.
– Согласна. И еще раз спасибо.
Когда девушка начала спускаться, Мэри заговорила.
– Один вопрос.
– Да?
Мэри посмотрела на круглое окно в конце коридора, пытаясь подобрать слова.
– Она... Я хочу спросить, она ничего не говорила о матери? Или о том, что случилось в клинике?
Например, что-то вроде «Мой терапевт заставил меня чувствовать себя так, будто я убила свою мать»?
– Ничего. Она только упомянула, что уедет как можно скорее. Мне не хватило храбрости сказать, что ей некуда идти. Это так жестоко. И слишком быстро.
– Так она говорила о дяде.
Рим нахмурилась.
– Дяде? Нет, она ничего такого не упоминала. У нее есть дядя?
Мэри посмотрела на закрытую дверь.
– Перенос30 .
– А, - социальный работник тихо выругалась.
– Впереди ее ждут долгие ночи и дни. И долгие недели и месяцы. Но все мы будем ей помогать. Она хорошо справится, если мы дружно поможем ей пройти через это.
– Да. Это точно.
Помахав на прощание, девушка спустилась вниз, а Мэри подождала, пока стихнут звуки шагов - на тот случай, если Битти забылась чутким сном.
Наклонившись к двери, она прижалась ухом к холодной панели. Не услышав ничего, она тихо постучала и открыла дверь.
Маленькая бело-розовая лампа на бюро в углу лила мягкий свет, в остальном комната была погружена во тьму, и крохотная фигурка Битти купалась в приглушенном
Голова куклы и расческа лежали на полу, вместе с мягкой игрушкой в виде тигра.
Положив руки на бедра, Мэри опустила голову. По какой-то причине тишина комнаты, ее скромные, слегка износившиеся занавески и простыни, тонкий коврик и не сочетающаяся между собой мебель тяжело ударили по ней.
Бедность, обезличенность, отсутствие... семьи, за неимением лучшего слова, вызвали у нее желание поднять температуру на термостате. Как будто больше тепла из вентиляционных отверстий в потолке могло превратить это место в подобающую маленькой девочке комнату.
Но бросьте, для решения маячащих на горизонте проблем понадобится нечто большее, чем рабочая система вентиляции и кондиционирования.
Казалось правильным на цыпочках подойти к кровати, на которой спала мама Битти, взять лоскутное одеяло и укрыть девочку. Мэри заботливо накрыла ее, не потревожив сна, который ей сейчас так необходим.
А потом она стояла возле ребенка.
И думала о собственном прошлом. После того, как рак заявил о себе, она хорошо помнила свои мысли, что с нее довольно. Ее мать умерла ужасной ранней смертью и много страдала. А затем у нее самой диагностировали лейкемию, и ей пришлось пройти сквозь год, наполненный отнюдь не весельем, пытаясь отбросить болезнь в ремиссию. Все это казалось таким несправедливым.
Как будто тяжелая доля ее матери давала Мэри карточку освобождения от трагедий.
Теперь, глядя на девочку, она пребывала в полном негодовании.
Да, черт подери, она знала, что жизнь - штука непростая. Она хорошо выучила этот урок. Но хотя бы у нее было детство с традиционными хорошими вещами, которые можно вспоминать в старости. Да, ее отец тоже рано умер, но у них с матерью были празднования Рождества и дней рождений, выпускные из садика, начальной и старшей школы. У них была индейка на День Благодарения, новая одежда каждый год, ночи хорошего сна, когда Мэри беспокоилась только о том, наберет ли проходной балл, а ее мама волновалась о том, хватит им денег на две недели отдыха на озере Джорджия или только на одну.
У Битти не было ничего из этого.
Ни она, ни Аннали не говорили ничего конкретного, но несложно было понять, какому насилию они подвергались. Ради всего святого, Битти пришлось установить стальной стержень в ногу.
И к чему все привело?
Маленькая девочка здесь одна.
Если у судьбы было бы хоть какое-то подобие совести, Аннали не умерла бы.
Но хотя бы «Безопасное место» появилось в последний момент. И при мысли о том, что это место не существовало бы, когда Битти в нем так нуждалась...