Зверь
Шрифт:
– Быстрее! – командным тоном поторопил он женщин.
Те смотрели на него с ужасом. Никогда прежде они не видели такого принца. Впрочем, Эеншард не ощущал себя принцем. В этот миг он был воином на поле боя и вел себя соответственно:
– Где Улия? – спросил он, осмотрев женщин.
– Она мертва, - тихо прошептала Ленкара.
– Ясно, - хладнокровно отозвался Эеншард, закрывая дверь.
Вновь осмотрел комнату, отбирая мебель, годную для создания надежной баррикады перед дверью.
Радуясь тому, что Дерб решила поставить в своей комнате книжный шкаф, он стал быстро сбрасывать с полок книги.
Ленкара, ничего не понимавшая, только смотрела на него, как и остальные женщины.
– Ты считал ее другом, - машинально проговорила северянка, которая все еще не верила в смерть подруги.
Эеншард замер, посмотрел на нее, словно дикий зверь и строго ответил:
– Если есть жизнь, после смерти, то она с человеком, которого любила, а если нет, то здесь ее тоже нет, ясно?
Ленкара ничего не ответила. Ее поражало и пугало то, что она видела. Эеншард не хмурился, на его висках не выступали вены, как это бывало с ее отцом в моменты гнева. Принц был бледен и напряжен. Его глаза, казалось, стали еще черней, но он не стал требовать ответа, а вернулся к своему делу. Сбросив книги на пол, он сдвинул шкаф, разгоняя перепуганных женщин. Закрыв им дверь, он убедился, что шкаф защищал дверной проем целиком, но не успокоился и выстроил перед ним препятствие из сундуков, составленных друг на друга.
Еще раз осмотревшись, он замер. Ленкара сидела на софе, придерживая живот. На правом рукаве в области плеча виднелось красное пятно. Он успел забыть, что она тоже была ранена. Быстро подойдя к ней, небрежно наступая на разбросанные книги, он дернул рукав, отрывая его от платья, и посмотрел на рану. Это была царапина, о которой забыла даже сама Ленкара.
Принц выдохнул, странным образом скривился и положил ей на колени один из своих ножей.
– Обещай мне, если я проиграю завтра, ты не позволишь им к себе прикоснуться, - проговорил он уверенно, глядя в ее синие глаза.
Ленкара вздрогнула, взглянула сначала на нож, потом на Эеншарда и кивнула. В ее глазах появились слезы, но она велела себе не плакать, хотя бы сейчас, когда он смотрит на нее.
Эеншард знал, что она не сможет сбежать, если попытается, и боялся думать, что будет с ней, когда его не станет, потому считал самым верным умереть ей самой. Он раньше боялся, что ее увидят другие женщины, а теперь ему было все равно. Он жалел только о том, что она была втянута в это. Нежно коснувшись рукой ее щеки, он коротко поцеловал ее, мысленно простившись, и отступил.
Он быстро шагнул к Дерб. Она его не интересовала. Он посмотрел на мальчика. Тот, проснувшись, посмотрел на него серо-голубыми глазами и тут же скривился, надувая губы. Странно неловко дергая полусогнутыми руками, ребенок явно попытался закрыть пухлое личико. Эеншард невольно качнул головой. Этого мальчика непременно убьют, если он проиграет, но это будет быстро, потому он не стал ничего говорить Дерб, а чуть отстранил ее от окна.
Никому ничего не объясняя и не предупреждая, он сел на подоконник одного из двух больших окон и выглянул на улицу. Ему нужно было снять крепления, удерживающие резные ставни у стены. Освободив сначала одну, затем вторую створку, он быстро закрыл окно, затем выдвинул из створок два металлических паза, которые казались лишь узорами, внезапно превратившимся в механизм.
Эеншард коснулся края подоконника, заставил дерево треснуть и тут же доломал его, извлекая металлический засов.
Раньше он считал своих предков, создавших дворец, безумцами, а теперь пользовался их идеями.
С силой вогнав засов в пазы, он шагнул ко второму окну.
Кто-то успел зажечь свечу прежде, чем он закроет и второе окно.
Мэдин заплакал, внезапно и прерывисто, но Эеншард, прикрыв на миг глаза, сказал то, что думал:
– Молитесь, чтобы мы дожили до рассвета.
Ночь была безумной. За стеной кто-то кричал. Что-то падало, разбивалось, звучно рассыпаясь на осколки. Кто-то грубо ругался, колотил в дверь. В нее даже что-то вонзили, заставляя дерево трещать. Перепуганные женщины тихо плакали. Иногда было слышно всхлипывание, но они были почти не различимы за криками младенца. Что бы ни делала Дерб, мальчик громко кричал и брыкался.
Ленкара тихо сидела на краю софы, сжимая рукоять ножа, и смотрела на Эеншарда. Он сидел на полу перед дверью. Его меч лежал рядом. Он смотрел на баррикаду и больше ничего не замечал.
С большим трудом, Ленкаре удалось перевязать ему рану на руке. Она попыталась убедить его хоть немного поспать, но он не стал ее слушать.
– Спать должна ты, а не я, - сказал он и больше не взглянул на нее.
Его действительно волновал лишь шум за дверью, стихший только на рассвете.
У Ленкары не было сил, но спать она не хотела. Принцесса только смотрела на Эеншарда, в тишине разбиравшего мебельную баррикаду в разоренной комнате. Дверь оказалась пробитой и изрубленной. Шкаф тоже пострадал, принца это не удивляло.
Он был уверен, что до конца битвы сюда никто не вернется, но выходил из комнаты осторожно, держа наготове меч. Внимательно осматривая другие разгромленные комнаты, он вышел в главный зал. Окна были разбиты, растения измяты. На мраморном полу красными лепестками рассыпался какой-то цвет, вызывая у принца легкий приступ тошноты.
Ему было просто мерзко.
– Можно хотя бы сегодня мы отправим тебя в бой, как положено? – спросила одна из женщин.
Эеншард только кивнул, глядя на цветы под ногами.