Зверинец Джемрака

Берч Кэрол

— Я знаю, Джаф, это не твоя вина, — торопливо проговорила она, — правда, знаю, просто все это слишком тяжело.

В глазах защипало.

— Слишком тяжело, — повторила она, продолжая смотреть на меня.

Мне показалось, что голова моя сейчас взорвется. Я попытался что-то сказать, но в горле словно что-то застряло.

— Скоро все будет готово, — сообщила Ишбель, входя обратно в комнату.

Она выволокла на середину небольшой столик, подняла мать на ноги, силой усадила ее обратно в кресло и протянула ей оброненный платок — и все это

одним непрерывным движением. Каждый дюйм ее тела, каждый жест были знакомыми и в то же время совершенно иными; реальная Ишбель казалась мне более призрачной, нежели воспоминания о ней.

— Нашей девочке пришлось очень тяжело, — произнесла миссис Линвер, не спуская с меня глаз. — Ей пришлось занять место отца, правда-правда. Брат-то ушел в море. Мы так благодарны мистеру Джемраку за то, что он подыскал ей такое хорошее место.

— Да, конечно. — Ишбель взяла себе стул и уселась на него, выпрямив спину и положив руки на колени, словно настоящая леди.

Там, где раньше под платьем выступали две небольшие грудки, похожие на лимончики, теперь красовался настоящий женский бюст. Руки у нее ничуть не изменились — пальцы такие же обкусанные, и я завороженно следил за каждым их движением.

— Как ни странно, дела у нас обстоят неплохо, — сообщила Ишбель. — А твоя матушка как поживает?

— Хорошо. Хотя, если честно, мальчуган меня изрядно удивил.

— Да уж, — она улыбнулась, — так мы и думали. Малыш Дэвид. Прелесть, правда? Очень напоминал мне тебя.

Я рискнул бросить взгляд на Ишбель, но она смотрела на мать.

— Ну, расскажи нам тогда, Джаффи, — миссис Линвер подалась вперед, — расскажи то, что должен рассказать.

— Мама, оставь его в покое. — Слова Ишбель прозвучали натянуто. — Дай ему хоть чаю попить.

— Ничего страшного, — возразил я. — Я готов рассказать вам все как было, только мне трудно об этом говорить. Вы должны понять.

— Конечно, — отозвалась Ишбель.

— Мне только нужно убедиться, что ему не пришлось слишком сильно страдать, — не унималась миссис Линвер. — Хочу знать, что все быстро закончилось. Сам понимаешь. Как все было в самом конце? Больше я ничего знать не хочу. А еще хочу, чтобы ты сказал мне правду.

— Тим умер до того, как началось самое страшное. Я соврал бы, если б сказал, будто он не страдал, — мы все страдали, но он ушел до того, как стало совсем плохо.

Последовала долгая и мучительная пауза. Я не мог смотреть им в глаза.

— Говорят, это он придумал тащить жребий, — произнесла его мать.

— Да, но мы все согласились.

Я поднял глаза. Обе женщины смотрели на меня не отрываясь, и у меня в ушах застучала кровь.

— Тим все время всех поддерживал, — сказал я. — Ни разу не видел, чтобы он пал духом.

Глаза миссис Линвер увеличились до невероятных размеров.

— Он просил передать вам обеим, что у него все в порядке. Знаю, звучит нелепо, но именно так он и сказал: «Передай, что у меня все в порядке».

— Идиот! — пронзительно вскрикнула Ишбель и закрыла лицо

руками.

— Сказал, что у него все в порядке и чтобы вы не волновались.

Она засмеялась. Какое-то мгновение мы все смеялись.

— Бог ты мой! — воскликнула Ишбель. — Как это на него похоже!

Так мы и сидели все трое, и слезы ручьями текли по нашим лицам.

— Он был стойким, — сказал я. — Действительно. Я бы так не смог. Он был… — Мой голос сорвался.

Миссис Линвер высморкалась.

— Простите меня, миссис Линвер, — произнес я, и не было в мире способа как-то исправить положение.

Я был здесь, а Тим умер. И всех нас навеки связал ужас того, что случилось с ним, что я наделал. Я все не мог забыть того страшного ощущения, когда палец жал на курок.

Ишбель вытерла себе щеки ладонями.

— Пойду принесу чай.

С этими словами она вскочила и выбежала за дверь. Я сидел в отчаянии, с одной мыслью — убежать, и чувствовал себя как жук, застывший в янтаре.

— Правда, — сказал я, — Тим был очень-очень храбрый.

Дурацкие слова.

Миссис Линвер кивнула, нахмурила брови и отвернулась, уставившись в пламя. Угли шевелились. Голоса людей, проходивших по улице, доносились точно из царства грез, отдаваясь эхом, как звуки в раковине, если приложить ее к уху. На мгновение мне показалось, что сейчас я упаду в обморок.

— Красивый цветок, — в отчаянии произнес я. — А летом он цветет?

— Да, очень красиво, — печально ответила миссис Линвер, — очаровательными розовыми цветами.

Вернулась Ишбель с подносом: она вошла спиной вперед, чтоб открыть дверь. Я вскочил и забрал у нее поднос. Она зарумянилась.

— Да ладно, Джаффи, просто поставь вон туда. Спасибо.

Неужели они ждали от меня чего-то еще? Рассказа обо всем, что я так старательно пытался изгнать из памяти? Скоро ли меня отпустят?

— Смотри-ка, — продолжила миссис Линвер задумчиво, — слишком длинные у него побеги.

— У кого? — Ишбель присела на стул.

— У этого растения.

— Ах да, надо будет подрезать. — Ишбель улыбнулась мне так приветливо, словно это был обычный визит. — Спасибо, что зашел, Джаффи.

— Не за что.

— Представить себе не могу, как тебе было страшно.

— Он хотя бы вернулся, — сказала ее мать.

— Ну и слава богу.

Ишбель разлила чай по чашкам.

— Я тебе говорила, что помолвлена и скоро выйду замуж? — спросила она, не поднимая глаз. — Я. Можешь поверить?

Конечно, отчего ж не поверить.

— Правда?

Она передала мне чашку.

— Он матрос на лихтере. Работает в Суррейском доке.

— О, поздравляю!

— Спасибо. — Ишбель передала матери чашку с блюдцем. — Неплохой человек, Фрэнк. — Она снова села и принялась помешивать чай.

Я обратился в камень.

— А ты, Джаффи? Что теперь будешь делать?

— Я? Еще не решил.

— Конечно, к чему спешить.

Мы маленькими глотками пили чай и довольно долго молчали. Пора было уходить.