Звезда Егорова

Нечай Петр Евлампиевич

— Подходим к линии фронта, — проговорил он прямо в ухо Алексею.

Тот передал весть другим. Насторожились ребята. Кое-кто машинально поправил лямки парашюта. Все застыли в ожидании, прислушиваясь, что делается снаружи. Но оттуда все так же доносился монотонный рев двигателей. Прошла минута, другая… десятая — разрывов не слышно. Самолет по-прежнему без помех несся в ночной темноте.

— Можно считать, что все позади? — обратился Егоров к механику, который так и не оставлял салона.

— Может, и так. Проспали

фрицы. — Он усмехнулся и ушел в кабину.

Все облегченно вздохнули и заерзали на скамьях, устраиваясь поудобнее.

Прошло полчаса. Бортмеханик снова появился в салоне и показал вниз.

— Словакия. Рудные горы.

Десантники прильнули к иллюминаторам, но, кроме беззаботного месяца, ничего не было видно. Внизу сплошной темный ковер.

— Алеша, это наши горы, словацкие горы, родная моя земля! — Подгора возбужденно схватил Егорова за плечо.

— Над домом летишь, Йозеф! — обнял Подгору Алексей.

Если приглядеться, можно было внизу угадать очертания гор, густо покрытых лесом. Над ними неподвижно висел месяц, светясь холодным медным блеском. Еще натужнее загудели моторы — самолет начал набирать высоту, чтобы перепрыгнуть хребет. Слева, освещенные зыбким светом, почти вровень с самолетом прорисовывались скалистые хребты.

— Дюмбьер, — прокричал бортмеханик.

Самолет вошел в облака. Месяц пропал. Началась сильная болтанка. Стало закладывать уши — самолет пошел на снижение.

— Пойду выясню, — прокричал бортмеханик. — Скоро район десантирования. Ищите сигнальные огни — три костра.

Он ушел в пилотскую кабину. Теперь все — пилоты в кабине самолета, штурман, башенный стрелок, которому было видно лучше других, партизаны — внимательно смотрели вниз, искали условные огни. Самолет делал круг. Башнер заметил огни и стал пальцем показывать десантникам.

Видимо, и летчики разглядели костры. Самолет пошел на второй круг, а из кабины пилотов снова вышел бортмеханик — ему выпускать десант.

Утих рев моторов.

— Высота? — поинтересовался Егоров.

— По приборам восемьсот, да на гору надо скинуть. Метров четыреста, — ответил бортмеханик. — Конечно, низковато, но прыгать можно. Учтите, за бортом сильный ветер.

Над кабиной пилотов замигал зеленый огонек. Механик распахнул дверь самолета и подал знак парашютистам.

Ожил, наполнился шумом салон самолета. Партизаны встали. Егоров решительно поднялся с места и прокричал:

— Белая ракета — сигнал сбора! Красная — опасность! Будьте осторожны! До встречи, хлопцы! — Шагнул и исчез в темноте.

За ним выпрыгнул Йозеф Подгора со словами:

— Принимай, родная земля, своего сына!

Через несколько секунд двенадцать парашютистов уже неслись, подхваченные ветром, вдоль склона горы Прашивой. А над поляной кружил второй самолет.

Егорова сносило, он резко потянул стропы и чуть ли не камнем пошел вниз. Благо,

вовремя отпустил. Но все же сильно ударился ногами, подпрыгнул и упал плашмя на землю. Его немного протащило, но все же он справился с парашютом и сумел быстро погасить его. Затем отстегнул лямки, свернул парашют и засунул в мешок.

Долго прислушивался. Нигде ни звука. Все словно вымерло. Должно быть, десантники и встречающие ждали условного сигнала командира десантной группы. И тогда Егоров достал ракетницу. Ночную тьму пронизала слабенькая белая звездочка. Достигнув зенита, она развернулась в ослепительный шар, который быстро погас.

НА ЗЕМЛЕ СЛОВАЦКОЙ

Напрягая зрение, всматривался Егоров в каждый кустик, прислушивался к каждому шороху. Вот из-за островерхой скалы выплыла еле заметная тень.

— Кто это?

— Это я, Алеша!

— Йозеф?

— Я, мой дорогой, я… На родной словацкой земле. — Подгора бросился на пожухлую траву, раскинул руки и обнял землю, родившую его. Он всем телом прижимался к ней и гладил щекой жесткую траву.

Алексей молча наблюдал за ним. Потом закурил, рассчитав, что на огонек папиросы скорее придут его люди.

Понемногу десантники собирались. Появился Антон Ржецкий. С ним трое каких-то незнакомцев. Впрочем, один, кажется, знаком. Этого коренастого веселого человека Егоров неоднократно встречал и в учебном лагере под Ровно, и на совещании у Строкача.

Егоров шагнул им навстречу.

— Петр Алексеевич, ты?

— Я, Алексей Семенович, собственной персоной.

Командиры обнялись. Величко был одет в какой-то френч с бархатным воротником, перепоясанный офицерским ремнем с портупеей. На его большой круглой голове плотно сидела черная барашковая папаха с нашитой полосатой ленточкой.

— Да ты уже совсем здешним партизаном стал! — Егоров внимательно осмотрел экипировку Петра Величко.

— Так я же здесь старожил, две недели партизаню, — отшутился Величко. И уже серьезно добавил: — Надо меньше выделяться среди людей, к которым нас забросили судьба и начальство.

Обоих командиров окружили десантники.

— Вы лучше скажите, все ваши собрались? — забеспокоился Величко.

— Двоих нет, — ответил начальник штаба Ржецкий. — Доктора Климакова и Василия Мельниченко.

— Надо немедленно организовать розыск, Алексей Семенович, — посоветовал Величко, — а то у меня начальник штаба на кресте костела повис, еле сняли.

Быстро снарядили две поисковые группы. Одну из них возглавил Йозеф Подгора, другую — Иван Волошин.

На полонине уже рассветало.