Звезда Комо
Шрифт:
Напротив Адама стоял трёхместный диван, который, как и кресло, был богато украшен вязаными салфетками. Посередине дивана сидела пожилая женщина, чьи округлые формы легко могли бы конкурировать с формами госпожи Трудиг. Волосы у неё были седые и с помощью химии уложены в идеальную кудрявую причёску. Позади неё на стене весело множество чёрно-белых фотографий в рамках, которые сильно напомнили мне коллекцию Элеоноры Донны.
— Ещё чая? — она с улыбкой посмотрела на Адама, в то время как я предположила, что он нанёс очередной визит Заре фон Некельсхайм.
— Нет,
— Ерунда, — отмахнулась госпожа фон Некельсхайм. — Ничего такого, что не может подождать.
— Вы подумали ещё раз о моей просьбе? — спросил Адам, делая глоток из своей чашки. Ручка чашки была так мала, что он с трудом держал её между указательным и большим пальцами.
— Конечно я о ней думала, — промолвила Зара фон Некельсхайм, на мгновение закрыв веки и кивнув с феодальной доброжелательностью. — Знаете, всё сложно. Это меня выбрали заботится о могиле семьи фон Некельсхайм. В том числе я должна следить, чтобы ни один чужак не вошёл в склеп. Входить разрешено только членам семьи.
— Как я уже сказал, — ответил Адам тем же вежливым тоном. — Сельма Каспари могла бы войти в склеп одна, чтобы осмотреться, а она является прямым потомком Эдгара фон Некельсхайм, а значит часть семьи.
— Нет, — сладко протянула Зара фон Некельсхайм, и от её тона у меня встали дыбом волосы.
Я почувствовала неопрятное ощущение Адама, и то, как ему с трудом удалось сохранить контроль.
Зара фон Некельсхайм мило улыбнулась.
— Эдгар мог бы быть хранителем ключа и отстаивать честь семьи фон Некельсхайм, но точно не Сельма Каспари. У неё даже не та фамилия. Дальние родственники ни в коем случае не могут стать хранителем. Это я объясняла уже много раз.
— Эдгара, к сожалению, уже больше нет в живых, — ответил Адам.
Зара фон Некельсхайм энергично выпрямилась.
— Это не доказано, и пока это не доказано, я хранитель гробницы, — она встала и Адам тоже. — Кроме того, вы не хотите говорить, почему на самом деле желаете войти в гробницу или думаете я поверю, будто вы интересуетесь семейной историей.
— Прошу вас, — протянул Адам.
У меня сердце заболело от его тона. Я бы выполнила любое его желание, и у Зары фон Некельсхайм, кажется, тоже возникло искушение. По выражению её лица я увидела, что она рассматривает возможность быть по отношению к Адаму снисходительной.
— Не сегодня, — наконец произнесла она. — Я об этом подумаю.
Адам с шумом выдохнул. Казалось, его гнев растёт, и, учитывая заканчивающееся у нас время, это неудивительно.
— Вы говорите это каждый раз, когда я прихожу к вам. Вы не говорите ни да, ни нет.
— Мне вас жаль, господин Торрел, — ответила она. — Может быть я ещё передумаю. А сейчас идите-ка домой и празднуйте сегодня Рождество.
— Мои родители в Хаебраме, если вы уже забыли, — с горечью отозвался Адам. — Не то чтобы мне так уж сильно хотелось праздновать Рождество с матерью, но когда понимаю, что больше никогда не смогу этого сделать, чувствую себя странно.
— Верно, — сказала с сожалением Зара фон Некельсхайм. — Мне очень жаль, дорогуша, — она подошла к своей стенке и открыла одну из дверей. — Где же это?
— Ах! Здесь, — она вытащила что-то из шкафа, снова закрыла дверь и подошла к Адаму. — Это небольшой подарок, потому что сегодня Рождество, а я всегда рада вашим визитам, даже если мы не всегда одного мнения, — она улыбнулась и протянула Адаму золотую статуэтку дракона.
— Эм, — удивился Адам, озадаченно глядя на тонкую работу статуэтки.
Очевидно, он не знал, как воспринимать это жест.
— Он принадлежал моему кузену, — заговорщически сказала Зара фон Некельсхайм. — А так как у вас такой большой интерес к нему и нашей семье, я хочу отдать вам дракона. Эдгар подарил мне его на День рождение. Это случилось всего за несколько месяцев до того, как он покинул страну.
— До того, как его убили, — автоматически поправил Адам.
— Это не доказано, — она наклонилась к Адму с милой улыбкой. — Если она вам не нравится, можете её продать. Ваша семья сейчас страдает в финансовом отношении, и особенно на Рождество нужно быть щедрым к нуждающимся.
— Нуждающимся?
Я услышала в голосе Адама опасное рычание, в то время как он всё ещё держал в руке дракона.
«Возьми его и иди», — быстро сказала я в мыслях.
Это был спонтанный импульс, но почему-то мне казалось, что этот золотой дракон будет нам ещё полезен.
«Я бы предпочёл одурманить эту глупую гусыню тростником-дурманом и обыскать её квартиру», — даже в мыслях Адама я ощущала его неистовый гнев и нетерпение. «Я просто хочу, чтобы она дала мне ключ. Почему она так сопротивляется?»
«Почему бы тебе не проникнуть в её разум и всё закончить?»
«Это слишком рискованно», — подавленно сказал Адам. «Если она заметит, то точно придет в ярость и не скажет ни слова. Она хоть и делает вид, что совершенно не осведомлена, но я уверен, что это не так. Если она закроет сознание, то я вообще ничего не смогу сделать. Это мой последний вариант, если не будет другого выхода.
«Тростник-дурман мог бы помочь нам достигнуть цели», — задумчиво ответила я. «Но маловероятно, что такую ценную вещь как ключ, она просто запрет в шкафу, где его может найти любой вор.
«Я знаю», — с сожалением констатировал Адам. «Ладно, на этот раз я уйду с миром, но если она продолжит использовать меня в качестве послеобеденного развлечения, то я буду вести себя с ней по-другому.»
«Я это отлично понимаю», — быстро сказала я.
Адам повернулся к Заре фон Некельсхайм.
— Большое спасибо. Очень щедро с вашей стороны, — высокопарно произнёс он. — Мне нужно идти.
— Конечно, я провожу вас до двери.
Зара фон Некельсхайм собралась было сопроводить Адама до двери.