Звезда козодоя
Шрифт:
— Какие крупные. Раза в два больше, чем обычно. А этот совсем свежий.
— Пойдем туда. Там что-то раскапывают.
Сжимая черные орехи с хвостиками, они подошли ближе. На правый берег, сверкая как молнии, набегали волны, на левом крутом берегу колыхались стебли мисканта, словно сделанные из серебра и перламутра.
Подойдя ближе, они чуть не уткнулись в высокого человека в очках с толстенными линзами и высоких сапогах, похожего на ученого, который что-то поспешно записывал в блокнот и увлеченно командовал подручными, которые орудовали кирками и лопатами.
— Копайте так, чтобы не сломать, работайте лопатой! Вон оттуда
Из белой мягкой скалы торчал наполовину выкопанный голубоватый скелет огромного-преогромного зверя, который, казалось, упал и умер на этом самом месте, словно его чем-то придавило. Приглядевшись внимательнее, они разглядели около десяти квадратных глыб, аккуратно вырезанных из скалы и пронумерованных. На них были отпечатки раздвоенных копыт.
— Вы что, на экскурсии? — спросил их, сверкнув очками, ученый. — Вы видели орехи? Им больше миллиона лет. Не очень древние. Миллион двести тысяч лет назад, в конце третичного периода здесь был берег моря, поэтому попадаются ракушки. Там, где сейчас течет река, как раз бушевали приливы и отливы А этот зверь называется «Bos taurus [137] ». Эй, эй, там нельзя киркой, аккуратненько долотом пройдитесь. Ну, так вот. «Bos taurus» является предком современной коровы, раньше их тут много водилось.
137
Bos taurus. — Дикий бык. В широком смысле термин «дикие быки» относится ко всем неодомашненным видам быков.
— Он вам нужен для экспозиции?
— Нет, для доказательства. У нас уже есть различные доказательства того, что здесь залегает толстый геологический слой, который сформировался примерно миллион двести тысяч лет назад. Однако покажется ли другим людям этот слой таким же интересным, увидят ли они здесь что-нибудь, кроме ветра, воды и пустого неба? Понятно? Однако… Эй, эй, там нельзя лопатой. Ниже должны быть ребра.
Ученый метнулся туда.
Уже пора! Пойдем! — сказал Кампанелла, взглянув на карту и наручные часы.
— Простите, но мы хотим попрощаться, — сказал Джованни и вежливо поклонился ученому.
— Вот как… ну, до свидания, — сказал ученый и стал демонстративно расхаживать по раскопкам, давая указания.
Мальчики стремглав неслись по белой скале, чтобы не опоздать на поезд. Они мчались как ветер, словно и впрямь были ветром. Однако дыхание не перехватывало, а ноги были легкими-легкими.
Вот, если бы всегда можно было так бегать, запросто обежал бы весь свет, — подумал Джованни.
Они мчались по берегу, и огни возле турникетов на станции становились все ближе. И вот мальчишки уже сидят на своих местах в вагоне и смотрят из окошка назад — туда, откуда только что прибежали.
Птицелов
— Вы не против, если я здесь сяду?
За спиной ребят послышался грубоватый, но вежливый мужской голос.
У незнакомца была рыжая борода и сутулая спина, коричневое пальто потрепанно, а на плечах — две белые котомки с какой-то поклажей.
— Садитесь, пожалуйста, — ответил Джованни, пожав плечами.
Незнакомец чуть заметно улыбнулся в бороду и спокойно положил вещи на багажную полку. Джованни стало очень одиноко и грустно, он молча посмотрел на часы. Вдруг откуда-то донесся звук
— Куда едете?
— Куда глаза глядят, — неловко ответил Джованни.
— Вот здорово! Ведь этот поезд действительно идет, куда глаза глядят!
— А вот вы-то куда едете? — спросил Кампанелла так резко, будто нарывался на ссору, и Джованни не смог удержаться от смеха.
Даже пассажир в остроконечной шапке и с большим ключом на поясе, сидевший напротив, бросил на них взгляд и рассмеялся. Кампанелла покраснел и тоже засмеялся. Однако бородач, нисколько не обидевшись, дернул щекой и сказал:
— Я-то скоро выхожу. Я птицелов.
— А каких же птиц вы ловите?
— Журавлей и гусей. А еще цапель и лебедей.
— Здесь много журавлей?
— Да. Вон, недавно кричали. Не слышали?
— Нет.
— Они и сейчас кричат. Ну-ка, вслушайтесь хорошенько. Джованни и Кампанелла подняли глаза и прислушались. Сквозь грохот поезда и шуршание ветра из зарослей мисканта доносились крики «корон-корон», похожие на бульканье воды.
— А как вы их ловите?
— Журавлей или цапель?
— Цапель, — ответил Джованни, подумав про себя: «Какая, собственно, разница…»
— Это несложно. Поскольку цапли состоят из замерзших песчинок Небесной реки, они всегда к реке и возвращаются. А я жду на берегу, пока все цапли не опустятся на землю. Они еще не успели как следует встать, как я крепко хватаю их. Цапля цепенеет, успокаивается и умирает. А что дальше, так это всем известно, их засушивают, как листья.
— А зачем засушивать цапель?! На чучела, что ли?
— Нет, не на чучела, их же все едят.
— Чудно как-то! — сказал Кампанелла, склонив голову набок.
— Ничего странного и необычного. Вот.
Птицелов поднялся, взял котомки с полки и ловко развязал.
— Вот, смотрите! Я их только что поймал.
— И правда, цапли! — воскликнули мальчики от неожиданности.
Десять белоснежных цапель с поджатыми черными ногами, сверкая как Северный Крест, лежали в котомке, плоские, как барельефы.
— Глаза закрыты, — Кампанелла пальцем тихонько дотронулся до глаза, похожего на лунный серпик.
На голове у цапель, как и положено, были белые хохолки, острые, как наконечники копий.
— Ну, вот, видите — сказал птицелов, и, завернув птиц в фуросики, [138] перевязал сверток веревкой.
Джованни стало интересно, кто же здесь питается цаплями, и он спросил:
— А цапли вкусные?
— Конечно. Каждый день заказывают. Но лучше идут дикие гуси. Они и красивее, и приготовить их проще простого. Смотрите.
Птицелов развязал другую котомку. Гуси в желтую и голубую крапинку, светящиеся, будто фонарики, были, как и цапли, чуть сплющены и уложены клюв к клюву.
138
Платок-фуросики — Большой лоскут материи, используется для переноски вещей.