Звезда на одну роль
Шрифт:
Она тяжко вздохнула: Господи, Господи, Катенька, о чем ты только думаешь. Мечты ведь это все, глупые мечты: роман о Наполеоне, писательница, слава... Все это — воздушные замки на облаках. А в реальности: твоя родная ментовочка, пресс-центр, статейки в газетах — все сплошь кровавики да крутизна, легкомыслие, с которым так удобно воспринимать все трудности жизни, и пустота... Пустота и одиночество. Собственно, что себя-то обманывать? Катя перевернула страницу. Ей ведь все — все равно, кроме одного — этой вот книги, воплощения собственной мечты. А остальное... Вот даже смерть Красильниковой, бедняжки, этот полоумный
Итак, он был влюблен в нее (это, между прочим, спорно), а она была влюблена в Наполеона. Сюжет для романа. Впрочем, все дело в том, что Кравченко тоже уязвлен. Как это заметно! Только вот чем, интересно? Ее сегодняшним невниманием к его великолепнейшей персоне? А сам он разве не поступал с ней подобным образом десятки, сотни раз за это время, пока они знают друг друга? Не поступал, нет? Ладно. И это оставим. Чтобы прогнать меланхолию, надо просто разозлиться.
Она взяла с зеркала пилочку и начала полировать ногти. А разозлиться несложно, благо повод есть. Ну, НЕТОПЫРЬ с железным жалом, какое твое настоящее лицо? Кто ты, а? Тот скульптор? Вовочка-удовлетворитель? Хозяин магазина на Кузнецком? Или ты еще нам не известный мистер Игрек? Скорей всего — так оно и есть. Иначе все стало бы слишком просто. В жизни так не бывает. В жизни к любой цели ведет тернистый путь.
Ну и что же ты делаешь сейчас, в это вот воскресенье? Рыщешь в поисках новой жертвы? Или ты уже нашел ее — снова маленькую, нежную блондинку и сейчас измываешься над ней в своем вонючем логове? Тебе нравится смотреть на ее мучения? Тебя привлекает акт смерти?
Она подошла к окну. На улице лил дождь, съедавший последние остатки снега. На подоконнике тикали часы — круглый, черный с золотом циферблат, — Вадька забыл свои. Время шло: тик-так, тик-так... Вперед, вперед. Тик-так...
Часы отсчитывали мгновения не только для Кати. Кравченко, остановивший машину у светофора на Кропоткинской, в этот самый миг тоже смотрел на часы на приборной панели. Но ни он, ни Катя даже и не подозревали, что до странных событий, которые самым серьезным образом повлияют на все приключившееся с ними впоследствии, остаются считанные часы. Тик-так...
А все произошло на следующий день — в понедельник, 10 марта. В 12.00 на Митинском кладбище хоронили Красильникову и Лавровского. Катя, уезжавшая с Гореловым и фотографом в давно запланированную начальством командировку, в подмосковный Троицк, знала, что на похороны никак не успеет. До Троицка было добрых сто километров — два часа езды на машине в один конец.
Кравченко, до обеда дежуривший в своем офисе, отправился на Кузнецкий во второй половине дня. Оставив босса на попечение трех охранников, швейцара и секретарши, он взял его рабочий «БМВ» — синий «металлик», машину, на которой его наниматель ездил исключительно на деловые встречи. То, что он подъедет к «Писку» на иномарке, а не подойдет пешком, было им решено еще при разговоре с Катей, дальнейшее развитие событий он возлагал на волю случая. Славянская Вадькинадуша обожала полагаться на авось, и он ей (душе своей) в этом никогда не чинил препятствий.
«Писк моды» располагался в узком, заставленном машинами переулке на пересечении Кузнецкого и Рождественского бульваров. С трудом припарковав машину, Кравченко вальяжно направился к зеркальным дверям, украшенным прихотливой вязью красных неоновых букв «П-И-С-К МО-ДЫ». Он толкнул вращающиеся створки, над головой мелодично звякнул колокольчик.
— Добрый день, чем могу помочь? — Невысокий прилизанный менеджер-приказчик в желтой водолазке тут же выскочил навстречу. Кравченко неторопливо огляделся.
— Я, кажется, ошибся адресом. Женское царство, — кивнул он на вешалки, зеркала.
— Мужского у нас, к сожалению, нет. — Прилизанный в желтой водолазке бросил мимолетный взгляд на английское пальто посетителя и, решив, что покупатель солидный, пригласил:
— Приезжайте к нам с НЕЙ.
— Приеду. — Кравченко ответил ему улыбкой. — А могу я видеть Артура?
«Желтая водолазка» на мгновение задумалась.
— Сегодня его нет, но на днях обязательно появится. Ему что-то передать?
— Я бы хотел узнать насчет.., ах, черт, как это называется у вас? — Кравченко бросал свой первый пробный камень на совершеннейшее «авось» — куда упадет.
— Насчет очередного ПОКАЗА? Ах, это! — «Водолазка» оживилась— Заходите в среду, ровно в два. И обязательно с НЕЙ. — Он улыбнулся. — Как раз успеете к началу.
— Спасибо.
«Я попал пальцем в горшок с медом. Вот только какого сорта этот мед... — думал Кравченко, покидая магазин. — Будет показ, словечко найдено. Только вот показ чего и для кого?»
Впереди кто-то коротко просигналил. Он увидел припарковавшийся возле «БМВ» красный «Форд», сигналил его водитель.
— Извините, на секунду можно вас? — Он открыл дверцу и высунулся из машины — мышиного типа блондинчик, весь какой-то серый, словно подернутый пеплом, в серой замшевой куртке и зеленом шелковом кашне. Красный «Форд» был для него слишком ярким. — Извините, вы не сын Василия Васильевича Чугунова? — спросил он, мягко улыбаясь.
Василий Чугунов — так звали кравченковского босса, которого сам он никогда не называл иначе как Чучело.
— Это ведь его машина, да? — осведомился блондин.
— Я начальник его личной охраны, — ответил Кравченко с достоинством.
— Ах вот оно что.., я, видите ли, знаком с ним. Мимолетно. Машину эту помню, в одном салоне покупали. Моя фамилия Арсеньев.
— Рад. — Кравченко хотел было сесть за руль. — Я вам место парковки сейчас освобожу.
— Да не беспокойтесь, я просто мимо проезжал. А вы, я видел, из этого магазина выходили...
— Я ошибся дверью.
— Я так и думал — вряд ли такого человека, как вы, могло заинтересовать тамошнее барахло. — Блондин Арсеньев тихонько захихикал.
Кравченко изумленно воззрился на собеседника. Чем-то он ему сразу не понравился — слишком мягкая улыбка, слишком настойчивый взгляд — липкий какой-то.
— Вы спортом, наверное, занимаетесь...
— Что? — Кравченко нахмурился.
— У вас дивные плечи...
Он все уже понял.
— Отвали.
— Грубость тебе к лицу.
Кравченко сел за руль, с силой захлопнул дверь. Арсеньев быстро наклонился, а затем высунулся из машины, чуть не выпав из салона на тротуар. В руке его была.., белая лилия.