Звезда Сарханов
Шрифт:
можно было выработать план действий. Необходимость возрождения Совета Разумных
всем была понятна. Отмена рабства - первое, о чем следовало позаботиться новому
Совету. Причастность тексов к происходящему не вызывала сомнений. Они не могли
раствориться в пространстве. Нору, где они скрываются предстояло найти и
обезвредить. Разговор длился уже несколько часов, а фактов становилось все
больше.
Когда за окнами сгустилась тьма разбавленная мягким светом Теллуриуса
перепоручил заботы о Крэгусе и его людях вездесущему Бахме. Силурис и Норбан
отбыли донести разработанный нами план другим членам маленького Драконьего
братства.
– Пойду и я, друг, - сказал, поднимаясь со своего места Ильшур, - столько всего
еще предстоит проверить, но даже самым сильным из нас порой требуется
элементарный отдых.
– Ильшур, - тихо начал я, собираясь с мыслями, - те три женщины, которые были на
аукционе с землянкой…
– Я понимаю, что ты захочешь их вернуть, для твоей пары. Прослежу, чтобы они ни
в чем не нуждались в моем замке этой ночью, а с утра открою переход двоим из
них.
– Двоим? – мое удивление было настолько ярким, что даже сидящих рядом Тизкар
ухмыльнулся.
– Двоим, - как ни в чем не бывало подтвердил Ильшур, - малышку заисланку и
летианку я тебе верну, но огненную Муррию… Извини, друг, но я мужчина, и я пока
жив. Отдать ее сейчас выше моих сил!
– Ты не меняешься, - расхохотался я, - даже перед лицом нависшей угрозы ты
думаешь о плотских удовольствиях.
– А разве ты о них не думаешь? – парировал Ильшур.
– Я могу думать о них лишь с одной женщиной, - улыбнулся, с нежностью вспоминая
мою Кэт, теплую, маленькую, мирно спящую сейчас в моей кровати.
И вдруг отчетливо понял куда меня с неукротимой силой тянуло все время нашей
беседы. Я хотел сидеть рядом и смотреть, как она спит, поймать момент ее
пробуждения, увидеть свое отражение в ее сонных глазках. Я хотел просто быть
рядом. Всегда.
– Да, друг, ты остановил свой выбор на одном пироге, - рассмеялся этот пройдоха,
– я же намереваюсь отдать должное всему гастрономическому разнообразию.
– Посмотрю я, куда денется это разнообразие, когда на горизонте покажется твой
пирог, - не смог удержаться от шпильки я.
– О, надеюсь, это будет очень нескоро, - ухмыльнулся он, шагая в открывшуюся
арку, - утром пришлю девчонок.
И за этим сластолюбцем закрылся переход.
– Уважаемый Тизкар, - обратился я к Мудрому, - для меня честь принимать тебя в
моем доме. Будь моим гостем, пока не определишься со своим. Многие Дворцы
пустуют, но, если желаешь, мы отстроим тебе твой прежний.
– Нет, мой мальчик, - он печально
Дворец словно пустыня. Скоро ты поймешь меня, осознав в полной мере зависимость
от своей пары. Если не возражаешь, я приму твое гостеприимство.
– Буду рад, - я чувствовал в груди нервную пульсацию симбионта.
Это означало одно – скоро проснется моя Кэт. Ни за какие сокровища Вселенной я
не пропущу мгновение ее пробуждения.
– Мне тут Ильшур за столом поведал много интересного, - отзвался Мудрый, - я бы
хотел исследовать подвальную комнату, где тексы проводили свои ритуалы. У меня
много догадок на этот счет.
– Делай, что сочтешь нужным, Тизкар, - я был уже на пути к своей спальне и ничто
не могло меня остановить, - твои приказы в моем замке будут восприниматься как
мои.
В подтверждение своих слов отпустил поток силы. Искрящаяся змейка скользнула с
моих пальцев, растворяясь в пространстве. Никак не привыкну к тому, что вижу
ментально-энергетические потоки.
– Иди, иди, Анситор, - по-отечески напутствовал меня Тизкар, - ночь в своем
апогее и скоро день вновь сменит ее, ты нужен своей паре. А я найду, кто обо мне
позаботится.
В покои я практически влетел, чувствуя, что вот-вот мое неожиданное счастье
откроет свои прекрасные глазки. Она лежала на огромной кровати, такая маленькая,
такая хрупкая, такая вся моя. Медленно опустился в кресло, не в силах отвести
взгляд от своего сокровища. Как много я хотел сказать ей уже утром, после нашей
первой волшебной ночи. И как много печальных событий за этим последовало. Пусть
ругается, пусть кричит, я заслужил ее гнев. В конце концов у меня вечность,
чтобы вымолить у нее прощение. Мне теперь есть для чего жить, есть к чему
стремиться, и есть за кого отдать эту самую, долгую, драконью жизнь.
Вот ее размеренное дыхание стало глубже, ресницы задрожали, она потянулась, как
сонный котенок, и вздохнув, наконец, открыла глаза. Я сидел тихо, ловя каждый
момент ее пробуждения. Нежность переполняла мое сердце. Нет в мире ничего
прекраснее любимой женщины. Моя Кэт тихо лежала и осматривала помещение. Потом,
видимо, узнав спальню, медленно села в кровати, закутав в одеяло свое нагое
тело. Ее взгляд неспешно обводил все помещение, пока не остановился на мне. Кэт,
мой проснувшийся котенок, моя лучистая девочка сидела и смотрела на меня. Я
ожидал всего – гнева, злости, но ее взгляд был безразличным, словно она смотрела
не на меня, а на предмет мебели. Это было больно. Самое дорогое для меня