Звезда сомнительного счастья

Шах Ольга

Я услышала какой-то шум со стороны улицы и невольно вздрогнула. Я что сюда, мечтать пришла? Найти документы, которые касаются моего наследства и выяснить, есть ли что там вообще наследовать? Вот моя основная задача.

Глава 10

Возле каминной полки стояла выставка алкоголя, база, одними словом. Я не слишком в этом разбираюсь, смогла узнать только коньяк, или как он тут называется. Стол был девственно чист. Или за ним не работают,

или так хорошо убираются. Ни бумажки, ни пыли. Ничего. Так, а что в этих ящиках? Я по очереди осторожно стала вытаскивать документы. Так, письмо из пансиона для девочек, куда так мечтает попасть Маргретта. Ого, обучение будет стоить коло двух тысяч гольденов за одно полугодие… или семестр… просто слово стадлер для меня ничего не говорило. Одно из первых вещей, которые я освоила – это местные понятия денег. Так вот, коин – самая мелкая денежная единица, на один коин можно купить кулёк карамели или пучок моркови, далее идёт минса. За одну такую монету с добавлением серебра можно снять вполне привычную комнату на ночь в постоялом дворе, ну, а гольден, как можно понять – монета самого высокого достоинства. Можно купить лошадь, а то ещё чего не хуже – обученную лошадь.

Быть может, кому-то покажется странными мои понятия, но не судите строго – моим учителем в данном случае выступал словоохотливый Ральф, который любил просвещать меня, высказывая на всё свою жизненную позицию.

Так… я к чему это? К тому, что две тысячи гольденов за обучение в пансионате были значительными деньгами, но, судя по тому, с какой уверенностью говорила девочка, это было дело решённое. И деньги были пока не заплачены, если я хоть что-то поняла из того, что было написано в этих документах. Но это было всё равно не то, что я искала.

Меня интересовало только то, что непосредственно касается меня и моего наследства. А чужие деньги я считать была не намерена. Я сидела в кабинете и копалась в каких-то счетах, письмах и подобной корреспонденции уже битый час. Но пока безрезультатно. Интересно, где мог папенька хранить столь важные вещи? Ричард как-то упоминал про его поверенного в делах. Я устало прислонилась к ножке стола. И почему я об этом сразу не подумала? Если так, то без того, что папенька узнает о моём интересе наследством, оставленной бедняжкой Сесилией, не обойдётся.

Ну, и ладно! Подумаешь! В конце концов, я в своём праве! Я с кряхтением столетней бабки поднялась с пола. Ноги от долгого сидения затекли, и сейчас я тихонько мычала, борясь с болючими мурашками, собирая бумаги, разложенные возле меня на полу.

Поэтому, на вошедших родственников я не сразу обратила внимание. А когда услышала тихий испуганный вскрик, подняла взгляд от тех бумаг, которые я аккуратно собирала с пола. Мачеха смотрела на меня, испуганно прижав ладошку ко рту и манерно передёргивая изящными плечиками под тонкой тканью лёгкого платья. Ну, кто же мог подумать, что я так могла шокировать свою мачеху? Н-да… ещё немного, и я могу усовеститься. Я перевела взгляд на папеньку, стоящего рядом.

А вот тут уже действительно, пошла неожиданность. Дело в том, что родитель по сию пору был трезв, как стёклышко. Хотя с утреца крючило его неслабо, и я вполне справедливо полагала, что ближе к вечеру он уже успеет здорово приложиться к запасам база в доме. Но нет. Быть может, что-то помешало ему предаваться любимой пагубной привычке, оттого и настроение было таким препаршивым. Иначе и не скажешь.

– Позволь узнать у тебя, Елена, что ты тут делаешь? И почему на полу? Для чего ты вообще рылась в моих бумагах? Ответь мне, сделай милость! – судя по тону папаши – это была не просьба.

Я разогнулась и спокойно ответила, что совершенно не собиралась заниматься чтением личной корреспонденции. Если бы ситуация к тому не вынуждала.

– Признаюсь, папенька, что ваше желание меня видеть после стольких лет, проведённых мною в конвенте, не может не удивлять – осторожно сказала я – Тем паче, что вы сами не спешили со мной пообщаться. Поэтому не нужно смотреть на меня столь сурово.

Пожалуй, я явно перегнула палку, потому что лицо родителя заметно покраснело, и он затрясся от гнева.

– К моему великому сожалению, твой характер совершенно не изменился за то время, которое ты провела вдали от дома. Ты по-прежнему наглая дикарка, которая своими сумасшедшими выходками заставляет обращать на себя внимание! Так что леди Розалина была права, когда попросила отправить тебя подальше. Жаль только, что наши надежды на монастырское воспитание оказались необоснованными.

Папенька перевёл дух, собираясь и дальше выплёскивать свою желчь, а мачеха бросила на него быстрый испуганный взгляд, когда он в запале крикнул, что это она была инициатором того, что маленькую девочку просто выбросили из дома. Я криво улыбнулась. Я всё время гадала, как так случилось, что из девочки из хорошей семьи выросла такая… прости Господи… Оказывается, всё просто – это нелюбовь мачехи и пренебрежение отца вырастили из малышки злобную стерву.

Пока я залезала в дебри психоанализа, папаню уже конкретно затрясло, и я чуть было не пропустила самое главное.

– Ну, что же! Если уж ты так настаиваешь на том, чтобы тебе было разъяснено твоё появление в этом доме, то изволь! Когда тебе не исполнилось и десяти лет, я заключил брачный договор с лордом Себастьяном Хаксли. Согласно которому ваша свадьба должна состояться после того, как тебе исполнится двадцать одна зима, и ты станешь совершеннолетней.

Вот как! А ничего нового я сейчас и не услышала. Причина того, что про старшую дочь вспомнили спустя столько лет, могла быть только одна. Я победно улыбнулась своим мыслям, подбоченилась и важно изрекла:

– Вы всё верно сказали, папенька: «Мне уже исполнилась двадцать одна зима, и я стала совершеннолетней»! А это значит, что теперь я в своём праве и вольна распоряжаться своею судьбой так, как мне только вздумается! Вы же не можете меня заставить, не правда ли? – я закончила толкать речь и упёрла руки в бока.

Последний факт у меня вызывал оправданное сомнение, но я постаралась его замаскировать апломбом.

Куинси молча отрицательно покачал головой и добавил с некоторой печалью в голосе. Казалось, что злоба его оставила.

– Да, не могу.

Затем он подошёл к стене, рядом с которой стоял резной шкаф тёмного дерева, и извлёк оттуда несколько бумаг, после чего вручил их мне.

– Это один из экземпляров. Ещё один находится у моего поверенного в столице… ну, и у второй стороны сделки, конечно, он имеется…

Я торопливо пробежала глазами документ. Так… Елена Мария Фредерика, леди Деймор… выходит, ваша покорная слуга, так, что тут ещё… от её имени… вот! Обязательства сторон! Н-да! Дела! Если я полагала, что две тысячи гольденов – впечатляющая сумма, то, что вы скажете о тринадцати? Я прочла ещё раз. Боюсь, что я ничего не напутала, и мои глазыньки меня не обманывают.