Звезда в шоке
Шрифт:
Произошел однажды такой случай: мы приехали в определенное время, все, что нужно, приготовили, всех накормили, и уже уезжать надо, вдруг как кони захрипели. Они так ведут себя, когда рядом медведь. Мы, по-моему, минуты за две покидали все эти огромные тяжести на телегу и понеслись. От страха казалось, что медведь за нами бежит.
После обеда обычно мы уезжали далеко-далеко в тайгу. Там тетя Фая знала места, где много грибов, ягод. Я помню, черемухи было очень много, ее просто берешь горстями, ешь, она очень крупная, ягоды огромные, похожи на черный виноград.
Приезжали домой, и тетя сразу же в хозяйство погружалась. А я играть ходил. У меня был свой садик и речушка,
После третьего класса меня перевели в большую школу. Там много было бурятов. Я подружился с ними. Бурятки, они совсем другие, у них какое-то смешение кровей произошло, получились очень красивые дети. А я уже заметный парень был, весь на виду, в городской одежде. Мама высылала вещи модненькие.
Зимой из школы нас забирал автобус. Но иногда, когда из-за каких-то погодных условий он не мог приехать, мы до дома шли одиннадцать километров пешком по лесу. Сейчас я удивляюсь, как мы не потерялись и не заблудились. А тогда в детстве это не казалось страшно, этот лес казался красивым. И ничего мы не боялись.
Когда я закончил четвертый класс, приехала мама. Меня забрала, а вот Саша остался в деревне, он не захотел ехать. Со своим в и дением я приехал в город, и поначалу было трудно приспособиться в городскому ритму. Все было по-другому: модные магазины, модные люди, модная молодежь, театр, балет, опера, эстрада, спорт, огромные спортивные комплексы, огромные роскошные салоны, огромные комбинаты бытовых услуг, где размещались целые центры, ЦУМ, «Янтарь» (это ювелирный магазин). Но я быстро освоился на новом месте, появились даже любимые места. Например, кафе «Лакомка», там — мороженое, сырники творожные, лимонад, коктейли, соки — все очень вкусное.
В новой школе, где учились чеченские дети, я резко отличался от всех детей, воспитание у меня другое. Самостоятельный был: и уберу за собой, и помогу другим, но по-прежнему девчонки меня любили и баловали. Любовь-морковь неземная появилась и в классе, и «на стороне».
Наша семья очень дружила с одной семьей, в которой была девочка Света. Она и была невестой «на стороне», так как не в моем классе училась. В детстве мой брат Саша не находил со Светой общий язык, но потом на ней женился, когда я был в армии, у них родилась дочь Таня. Наши дома рядом стояли, у них был огромный сад, а у нас сад был поменьше, зато большой огород. Часами мы не вылезали из этих садов. Потом разъехались, Светина семья переехала, но все равно продолжали дружить семьями.
Любовью не «на стороне» считались девочки из моего и из параллельного классов. Очень нравилась одноклассница Ольга. Она была красивая. Помню, волос у нее было мало, неопределенного цвета. Но все равно она эффектная, с ярко накрашенными ресницами, с красивой фигурой, ногами. Еще были у меня подружки Рита, Лена и другая Ольга. Девчонки хорошо учились. Самая лучшая подруга — это Сергеева Наташа. С ней мы тоже жили рядом и сидели за одной партой, практически каждый день общались в то время, когда Светка жила далеко.
У нас в этой школе очень было много интересных преподавателей. Все разные, но интересные. Классный руководитель Ирма Яковлевна (сейчас живет в Германии) вообще
Я у нее обучался в группе немецкого языка.
Интересная была преподавательница по истории Тамара Федоровна, мы с ней до сих пор общаемся. По ботанике была странная такая женщина, она была атеисткой и все время рассказывала о том, что Бога нет, приводила примеры разные, доказывала, что это предрассудки. После десятого класса она умерла от рака. Мучилась долго. Для меня это был шок. Одна из первых смертей знакомых людей, которые мне дороги. Еще был интересный персонаж — директор школы. С нереальной прической из трех шиньонов. Она была ответственная сильная женщина.
В школе я не всегда делал уроки. Есть настроение — посижу, позанимаюсь. А нет настроения, так и не буду. Часто на уроках в себя уходил и летал. В творчестве весь был, в творческом порыве. У меня было художественное в и дение. Запросто мог на листе, на странице, на учебнике вдруг что-то нарисовать или разукрасить. Если казалось, что не интересная картинка, то что-то добавить мог. Все мои учебники были изрисованы. То есть я ученик еще тот был. Удивляюсь, как мне хорошие оценки ставили. Присутствовать на уроке присутствовал, но чисто физически. Сознание мое было далеко, это было видно всем, но преподаватели на меня не наседали. Получалось, что я им не мешал, и они мне не мешали. И меня это устраивало, и их. Художнику ничего не должно мешать, и мне никто не мешал, кроме олухов, которые в каждом классе есть.
Есть дети, которые рождаются с определенным талантом. Талантом видеть, слышать, чувствовать. У них прирожденные чувства, прирожденное в и дение. Они берут карандаш и, не задумываясь, рисуют так, как те, которых учишь, не научить никогда. Вот я как раз к этим талантливым детям и относился. Рисование было не то что любимым предметом, это был предмет, который меня только грузил. Рисовать какой-нибудь куб, это не про меня, лучше нарисую картину, для меня это легче. В учебниках и тетрадях рисовал в основном моду. Не отдельные прически и силуэты, а образы. Образы передо мной плыли во время уроков, мне было не до диктантов и не до контрольных. Вся эта учеба раздражала меня, мешала творческому полету звезды.
Когда меня выпускали гулять — а выпускали меня всегда, когда захочется, — я не гулял там, где мы жили. В то время мы жили в каком-то бараке. Там была у нас однокомнатная квартира без удобств. Туалет с крысами на улице общественный. Я нашел на соседней улице какой-то проход в кустах. Идешь-идешь по нему, а там страшно между огородами, садами, и выходишь на улицу, с новеньким асфальтом. Она шла далеко до реки, а вокруг дома стояли. И мне казалось, что это такие сказочные дома. И я ходил и выбирал, в каком бы доме хотел жить. И вот так до конца улицы, до реки шел, а кругом очень красивые дома, один другого лучше. Шел и думал, где бы я ставни по-другому покрасил, где бы забор другой сделал. Шел дальше и выходил вдруг на мост подвесной. Меня б дома убили, если б узнали, что я так далеко ходил гулять. По этому подвесному мосту я выходил на дачи. Там вообще нереальные домики. Все утопает в зелени. Ходил себе там и выбирал дачу. Так выбирать мог допоздна. Только когда темнело, быстро бежал домой, чтоб никто не заподозрил, где я был.