Звезда Вавилона
Шрифт:
— Гленн?
Он обернулся. Мэгги Дилэйни, одна из сотрудников его команды по расследованию убийств, смотрела на него красивыми большими глазами.
— Что? — спросил он.
— Мы наконец-то нашли зацепку по тому уборщику, который говорил, что якобы что-то видел. — Она протянула ему листок бумаги.
Он уставился на него. Буквы не складывались в слова, как будто слабость его отца передалась ему самому. «Мне очень жаль, мистер Мастерс, — сказал по телефону хирург. — Я не могу вам ничего обещать. Мы сделали все, что могли. Такой удар по голове не был бы настолько серьезен для молодого человека, но вашему отцу семьдесят лет»…
Ужасная картина появилась у
Войти в дом после стольких лет! Воспоминания волной нахлынули на него: дни рождения, рождественские утренники, завтраки и обеды, приготовленные миссис Кироз. Гленн стоит в дверях кабинета своего отца; профессор моложе на двадцать лет, с густыми темными волосами — никакого сходства с тем слабым старым существом, которое сейчас лежит на больничной постели, — согнувшись за столом, работает над чем-то важным. Восемнадцатилетний сын смотрит на него, не решаясь войти в кабинет, чтобы не помешать. Он тоскует о поддержке со стороны отца, мечтает, чтобы сильные руки обняли его и чтобы он сказал ему, что мир на самом деле не так ужасен, как ему кажется. Гленн откашливается. Отец поднимает голову, и сын, несмотря на расстояние между ними и глубокую тишину кабинета, понимает, о чем думает его отец: «Мальчик, бросив учебу, ты не вернешь мать назад».
В тот день Гленн уехал из дома и пошел на пункт набора в полицию Лос-Анджелеса. Мечту о продолжении дела, начатого отцом, заменила работа полицейским.
— Отлично. Это просто здорово, — ответил он Мэгги Дилэйни.
Гленн отбросил мешающие мысли и сосредоточился на записке: «Уборщик здания по Хайлэнд-авеню думает, что видел…»
Слова исчезли, и перед глазами Гленна появился образ матери.
Лицо Леноры сияло, пока она говорила, и хотя в то время он не представлял, о чем именно она рассказывала, но с неподдельным вниманием ловил каждое слово. Но потом в комнату входил отец, упрекал ее: «Ленора, ты же обещала. Не забивай парню голову болтовней о Судном дне и Армагеддоне». После таких слов она сразу же замолкала. Именно тогда Гленн стал подозревать, что его родители скрывают какую-то ужасную, чудовищную тайну.
Как он мог позабыть все это?
И о чем же она тогда говорила?
Он приложил руку ко лбу, словно пытаясь вытащить слова из головы.
«Последние вещи, мой дорогой, ta eschata на греческом, de novissimis на латыни. Конец света».
Но это полная бессмыслица. Его мать никогда не говорила о религии. Она была ученым. Зачем ей было говорить с ним о такой вещи, как конец света?
Он ощутил холодок, пробежавший по спине. Страх на мгновение прокрался в него.
— Гленн? — Это Мэгги Дилэйни все еще ждет от него ответа.
Он недовольно посмотрел на нее. Тайна, которую хранили его родители…
— Что? — спросил он.
— Нам разрабатывать эту зацепку?
Не только Мэгги заметила нетипичную для Гленна рассеянность. Стоя в дверном проеме, капитан Бойл с неодобрением наблюдал за своим лучшим детективом.
Гленн был непростым человеком: он не особо сдружился со своими коллегами по работе, однако они высоко ценили его как профессионала и уважали. Он не был командным игроком, даже само слово «команда», похоже, отсутствовало в его словаре. Несмотря на все это, он ловил преступников. Взяв след, Гленн Мастерс всегда доводил дело до конца. Он был очень спокоен и совсем не похож на суперполицейских из боевиков. Мастерс никогда бы не стал врываться в помещение, паля из обоих стволов. Он даже отказывался носить с собой оружие.
Но что бы он делал в действительно опасной ситуации? Иногда Бойлу хотелось получить ответ на этот вопрос. Такой, когда Гленн не смог бы выкрутиться из положения с помощью разговоров, когда его зажали бы в угол и необходимо было бы действовать решительно? Никогда нельзя было сказать, о чем именно думал Мастерс. Он жил одиноко, в «Петухе и Малиновке» — любимой пивной местных полицейских — его было не встретить. Насколько знал капитан, пару лет назад у него была подружка, вроде как альпинистка. Почему они расстались? Почему он потерял интерес к женщинам? Взять хотя бы его и Дилэйни. Временно переведенная в убойный отдел, Мэгги Дилэйни была следователем-сыщиком и возглавляла отдел по борьбе с домашним насилием. Ее прекрасное тело было доказательством ежедневных усиленных тренировок, и все коллеги мужского пола восхищались ее красотой. Но, похоже, ее интересовал только Гленн Мастерс. Правда, он этого даже не замечал. Вот и сейчас он просто игнорировал ее.
— Гленн, мы можем поговорить? Наедине?
Мэгги ушла.
— Мне только что звонили из больницы, — озадаченно сказал Бойл. — Хотели, чтобы я передал тебе, что они провели несколько процедур для снятия внутричерепного давления у твоего отца и что сейчас с ним все в порядке, он отдыхает. — Непонятно почему слова прозвучали как вопрос.
Капитан немного подождал. Когда Гленн ничего не ответил, он спросил:
— В чем дело? Твой отец тяжело болен, а ты даже не сказал нам?
— Капитан, с вашего разрешения я хотел бы поехать в Южный Централ и допросить.
— Кого?
Пожилой полицейский покачал головой и по-отечески положил ладонь на руку Гленна.
— Если ты не хочешь говорить на эту тему, пусть так оно и будет. Но ты никогда не брал выходных или отгулов. Так что давай-ка, поезжай навести отца.
— Эй, Гленн! — окликнул его офицер с другой стороны их рабочей комнаты. — Тебя к телефону. Вторая линия.
Гленн взял трубку. Он сразу узнал глубокий, нежный голос Кэндис Армстронг.
— В мою хижину вломились. В ней что-то искали. Меня ограбили.
4
Погром — вот как это можно было назвать.
Кто-то вломился в ее дом и все в нем разгромил. Книги были сброшены с полок и повсюду разбросаны; скульптура разбита; картотечные ящики опустошены, бумаги раскиданы; даже диванные подушки были вывернуты наизнанку и валялись на полу.
Кэндис была просто вне себя от ярости.
Пять минут спустя после прибытия шерифов из Малибу появился Гленн в черном пальто и фетровой шляпе. Поговорив с офицерами, обследовавшими место преступления, он прошел через гостиную, осматривая беспорядок. Заглянул в спальню. Постель накрыта стеганым ватным одеялом с цветочным узором и накидками для подушек с такой же вышивкой, пол из твердой древесины покрыт лаком, на комоде статуэтка, если она подлинная, то, возможно, чего-то стоит, а также несколько хороших ювелирных украшений. Ничто из этого не привлекло внимание взломщика. Но книжный шкаф перевернут, а выдвижной ящик с бумагами выброшен на пол.