Звезда заводской многотиражки 4
Шрифт:
— Я уверен, что вы помиритесь и без этого, но все девушки любят сладенькое, даже если не признаются в этом, — он заговорщически мне подмигнул, и тут я вспомнил, зачем, собственно, я сегодня вообще к нему приходил.
— Феликс Борисович, на самом деле у меня есть еще одно маленькое дело, — осторожно начал я.
— Я весь внимание, Иван! — психиатр выпрямился, как учуявшая вкусного зайца охотничья собака.
— Помните нашего главного редактора? — произнес я. — Ну, про которого я спрашивал... Торопыгов-Пуров?
— Да-да, конечно, — закивал он. — Разумеется, я помню эту историю.
—
— Так это же прекрасные новости, верно? — Феликс вопросительно посмотрел на меня.
— В каком-то смысле, — я кивнул. — В «Новокиневском шиннике» теперь вакантна должность главного редактора, и завод ищет нового. А пока место свободно, кто-то должен исполнять его обязанности. Я свое желание высказал, но вы же понимаете, я всего лишь молодой специалист, без году неделя. Может быть, ваш знакомый, главный редактор «Здоровья» мог бы сказать за меня какое-нибудь доброе слово? Я уверен, что справлюсь, просто...
— Ни слова больше! — заявил Феликс. — Я прекрасно вас понял! Я не обещаю, что все получится, все-таки речь идет о позиции главного редактора... Но приложу все усилия...
— Это же временно, — сказал я. — Я всего лишь хочу попробовать свои силы и принести пользу газете и своему заводу...
— Нет-нет, Иван, даже не думайте оправдываться, — замахал руками Феликс. — Вот, держите коробку, езжайте к своей Дарье, а я сейчас же сяду на телефон...
Я вышел из подъезда и перевел дух. Ох и тяжело же мне даются подобные разговоры, прямо взмок весь, пока слова подбирал, чтобы попросить за себя, любимого. «Вот поэтому ты, Жан Михалыч, и не добился в жизни ни черта! — сказал внутренний голос. — Выгоду свою видеть получать не умеешь. Давай, учись уже! Второй шанс тебе дали, не проманай его!»
Пока я сидел у Феликса, снегопад усилился. Кружащиеся снежинки превратились в крупные хлопья и повалили сплошным потоком. Город погрузился в ватную зимнюю тишину. Красиво, вот только, черт возьми, опять нагребу полные ботинки снега...
Черная волга мигнула фарами и тронулась с места. Сначала я как-то не обратил на нее внимания, хотя в этом дворе почти никогда не парковали автомобили на ночь. Как почти ни в каком дворе, что уж. Не принято было. Купил машину, покупай гараж. Но тут сработал мой прошлый, точнее будущий, жизненный опыт. Для которого двор, заставленный машинами до упора — это такое же рядовое зрелище, как курлычущие голуби или, скажем, бродячие собаки. Кто на такое вообще обращает внимание?
Волга остановилась прямо передо мной. И задняя дверь ее приветливо приоткрылась.
Глава двадцать третья. Сколько стоит спасенная жизнь?
— Здравствуй, Иван, — массивные очки блеснули в тусклом свете. Взгляд его был внимательным. Испытующим. Холодным.
— Добрый вечер, Прохор Иванович, — сказал я. Удивился? Нет, пожалуй что. Можно сказать, я даже ждал чего-то подобного, только не знал, в какой именно форме наша встреча произойдет. Значит, вот так. Ну что ж... Эффектно.
— Получается, что ты мне жизнь спас, — после долгой паузы проговорил он. — Даже не знаю, что за помрачение на тебя нашло.
Не
— Получается, что так, — кивнул я, ожидая продолжения. Не просто же так он караулил меня у подъезда Феликса, выкурив половину пачки редкого в Союзе «Мальборо». И парясь в распахнутой дорогущей дубленке.
— Не знаю, чего именно ты добивался, Иван, но... — каждое слово давалось ему как будто с некоторым трудом. — Но... спасибо. И поскольку я не люблю находиться в долгу, то...
Он завозился, извлекая из кармана портмоне. Щелкнул замочек. Слегка дрогнувшими пальцами Прохор извлек из недр кошелька толстую пачку сизых «четвертных». Зашелестели купюры. Четыре. Восемь. Двенадцать... Тысяча рублей.
— Хороший способ сказать спасибо бедному родственнику, — усмехнулся я, но кивнул и деньги забрал, конечно.
— Мы в расчете? — резко спросил Прохор. — Или ты хочешь чего-то еще?
Я смотрел на его лицо. Разглядывал, можно сказать. Настоящий Иван Мельников считал этого человека злом и активно под него копал. А я обнаружил, что этот холеный чиновник — совсем даже не главная спица в колесе. Вряд ли он безгрешен, аки агнец, но все же... Меньшее зло. Наверняка мутит какие-то схемы, подворовывает у государства себе в карман, но вот устилать свой путь трупами — это почерк совсем другого человека. А Прохор... Да черт его знает, что с ним такое. Но свои долги он платит. Нашел же способ выйти на меня и всучить хотя бы денег. Хотя мог этого и не делать...
— Пожалуй, вы можете еще кое-что сделать... — задумчиво проговорил я.
— Ну вот теперь я тебя узнаю, — внимательные глаза за стеклами очков подозрительно сузились. «Маленький говнюк», — вместо Прохора закончил мой ехидный внутренний голос. — Чего ты хочешь?
— Прохор Иванович, вы же наверняка уже знаете, что произошло с Сергеем Семеновичем?
— Кто это? — отрывисто спросил он.
— Наш главный редактор, — объяснил я.
— Торопыгов? — усмехнулся он. — Ну да, конечно, слышал. В красках расписали, можно сказать.
— Вот какое дело... — медленно проговорил я, стараясь тщательно подбирать слова. Надо же, а второй раз просить, оказывается, гораздо проще. Слова уже не застревают в горле, как проглоченные случайно ежи. И собственная речь не кажется фальшивой и натянутой. — Место главного редактора теперь вакантно. И я хочу временно его занять. Для постоянной должности я еще слишком молод, но вот попробовать свои силы мне уже хочется.
— И все? — кустистые брови Прохора удивленно приподнялись.
— И все, — кивнул я.
— Я не могу понять, что с тобой такое случилось, — глаза Прохора сверлили меня, как алмазные буравчики. — Ощущение такое, что я говорю совершенно с другим человеком. Раньше тебе даром не сдалась бы эта многотиражка...
— Переоценка ценностей, Прохор Иванович, — хмыкнул я.
— Я тебя услышал, — прохладно проговорил он. — Я могу рассчитывать, что ты больше не будешь ко мне цепляться?
— Обещаю, — кивнул я. — У меня теперь другие интересы, правда.
— Очень рад, — сухо сказал он. — Но только давай без выкрутасов? Если сумма недостаточная, ты скажи прямо сейчас.