Звезда, зовущая вдали
Шрифт:
Чтобы максимально сократить время пути через безводные места, было решено заблаговременно добраться до истоков ручья. Так и было сделано, с утра и до полудня шли вверх по руслу, сначала среди великолепной растительности, пальм, зонтичных акаций, высокого тростника. Затем деревья стали попадаться все реже, все больше прижимались к земле, тростники разбились на небольшие островки, все чаще сменяясь колючими травами и кустами. То и дело люди вспугивали затаившихся в траве птиц с ярким оперением, ящериц, мелких животных. Главный исток ручья представлял собой родник, выбивающийся из-под камней склона. Здесь и предстояло дождаться спада жары. Паладиг решил максимально увеличить суточные переходы, поэтому следовало дождаться не ночи, а только заката. Поужинав и напившись напоследок, азиаты отважно выступили в неизвестный путь, ориентируясь
Между тем заря погасла, и с удивительной быстротой опустилась ночь. Ущербной луны еще не было видно, зато слева от путников зажглась такая родная путеводная звезда Севера – Полярная. Теперь только она была маяком родины. Но как низко над горизонтом светился этот огонек! Для грамотных людей было бы явственно видно, сколь далеки от них родные места в Азии.[6] И еще одно зрелище доказывало огромное удаление азиатов от родины – за их спиной небо продолжало светиться размытым розоватым горбом;[7] его свечение вместе со светом удивительно ярких, мерцающих звезд позволяло видеть даже мелкие камни под ногами. Ничего подобного в своих городах и селах азиаты не наблюдали. Впрочем, вскоре это свечение померкло, зато возникло другое прямо впереди – это всходила луна.
Вместе с солнечным светом исчезла и жара. Постепенно сгущалась прохлада, и такая заметная, что приходилось ускорять шаги для согревания. Сириец не поспевал за товарищами, Петье вновь взял его на плечи, передав поклажу другу. Местность продолжала повышаться, подъемы часто прерывались впадинами, вокруг выступали валуны разных размеров и причудливых форм. В серебристом свете луны азиатам чудились вокруг то животные, то дома, то столбы и башни. Раздававшийся еще с заката вой хищников становился все глуше, люди все дальше углублялись в царство каменистой пустыни.
Судя по луне, подошла полночь, когда вожак разрешил первый привал. Путники сбились в кучу, чтобы сохранить тепло. Хотелось пить, но все сдержались, ведь воду нужно было беречь, как сокровище; даже раненый сириец отказался. Вспоминалось первое бегство через пустыню, муки жары, гибель товарищей от жажды. Тогда бешеный ветер песчаной пустыни – самум – поставил неодолимое препятствие на пути к свободе. А какие сюрпризы может принести каменистая пустыня? Несмотря на утомление, все сами стали торопить Паладига с новым выступлением.
Рассвет заставил ощутить все могущество пустыни. Серый шлак под ногами, желтые и красноватые скалы вокруг, совершенно сухая колючая трава отдельными обрывками – и никаких признаков жизни. Лишь в небе на западе был виден парящий коршун (не их ли он высматривал как потенциальных жертв?), да мелкие надоедливые мухи крутились перед лицом. Азиаты помнили, что в пустыне можно идти максимум до полудня и до этого времени нужно найти подходящее место для привала. Тени быстро укорачивались, жар начинал веять и сверху, и снизу, от нагретых камней. Сейчас азиаты так далеко продвинулись на юг, что в полдень солнце стояло почти над головой.
Пересеченная местность не допускала дальнего обзора, а поднимавшаяся ветерком мелкая пыль засыпала глаза, поэтому азиаты шли, как в тумане, без ориентира. И чуть не случилось несчастье. Идущий впереди Вальтиа едва не свалился в овраг, внезапно открывшийся под ногами. Лишь инстинкт горца позволил ему отпрыгнуть в сторону.
Сразу насторожившиеся азиаты столпились у края длинной трещины шириной от пяти до шести локтей, а глубиной – не менее двадцати. Она тянулась с севера на юг, а затем переламывалась под прямым углом. Это создавало возможность укрытия, так как тень сохранялась в разных частях трещины все светлое время дня. О лучшем месте для дневки нечего было и мечтать. В месте перегиба ширина трещины не превышала трех-четырех локтей, благодаря чему Вальтиа мгновенно спустился на дно, упираясь руками и ногами в противоположные края. Азиаты тут же начали спускать ему на веревках вещи, затем раненого сирийца. Пока спускались остальные, неугомонный горец успел осмотреть дно трещины на большом протяжении и обнаружил в северном конце нечто вроде пещеры с узким входом, косо уходящим вглубь. Там должна
Паладиг первым делом напоил товарищей, строго следя за расходом воды. Есть же, несмотря на усталость, никому не хотелось из-за жары. Можно было ложиться спать, охраны не требовалось – кого следовало опасаться в столь уединенной местности? Но каменистое дно, усыпанное щебнем, представляло собой малоуютную постель. Поэтому Вальтиа предложил:
– Давайте я осмотрю пещеру. Там легче перенести жару, да и на дне песок, а не камни.
Предложение понравилось. Горец легко пролез внутрь и начал осматривать углы, как вдруг произошло нечто странное. Наблюдавший снаружи Петье увидел, как его друг закачался, схватился за грудь и начал медленно оседать на пол. На крики: «Что с тобой?» он не отвечал, а упал и перестал двигаться. Богатырь тут же полез в пещеру, что удалось далеко не так легко, как сухощавому горцу. Стоящий снаружи Нафо велел скорее поднять потерявшего сознание Вальтиа, подхватил его под мышки и вытащил, причем голова горца бессильно стукалась о края узкого прохода. Больше всего все боялись, что беднягу укусила змея или ядовитый паук. Халдей с облегчением увидел, что горец дышит, хотя и очень редко, и сердце бьется, обрызгал его лицо водой и принялся растирать. Вальтиа вскоре начал кашлять и открыл глаза. Нафо подошел к пещере, чтобы подать руку Петье, но с ужасом увидел, что тот тоже лежит неподвижно на дне пещеры. Дальше все происходило так быстро, что никто из окружающих не успел ничего понять. Халдей вдруг опоясался концом веревки, сунул другой конец в руки Паладигу, а сам мгновенно оказался в пещере. Здесь он с непостижимой легкостью приподнял тело богатыря, подтолкнул вверх настолько, чтобы остальные азиаты успели его подхватить. В тесном проходе могли поместиться только двое, и они с трудом вытащили товарища, которого, кстати, подталкивал снизу Нафо. Если бы кто-нибудь мог спокойно наблюдать, он бы заметил, что бывший рыбак и ныряльщик задерживает дыхание. Затем на веревке подняли и спасателя. Тот, едва отдышавшись, принялся приводить в чувство и Петье.
Как многие и ожидали, оба спасенных не помнили ничего, только начавшееся головокружение. Нафо рассказал:
– Я сталкивался с подобным происшествием у себя на родине. В соседней деревне несколько ребят, игравших в прятки, схоронились в заброшенном глубоком погребе и там задохнулись насмерть. Застойный воздух почему-то не годится для жизни.[8] Во всяком случае, придется предпочесть духоту здесь, чем неизбежную смерть в прохладе пещеры.
Пришлось устраиваться, как попало, и тут же все забылись глубоким сном. Но уже через два часа всю трещину залило солнечным светом, и пришлось перебираться в ее другое колено, где даже в тени камни еще долго излучали жар, от которого азиаты обливались потом.
Наконец, тень полностью покрыла стены трещины. Худо пришлось бы азиатам, если бы Вальтиа погиб в пещере или тяжело заболел – выбираться по отвесным краям без веревки было очень опасно и тяжело. Но горец как будто и не переживал только что предсмертное состояние – с легкостью дикой кошки вскарабкался наверх и помог вылезти товарищам.
– Эта трещина образовалась в результате сильного землетрясения, – высказал предположение Паладиг. – Мой собственный городок подвергался подобному бедствию, там несколько домов провалилось в разверзнутую под ними землю. А трещина прорезала речку, и все провалившиеся люди утонули.
Теперь все почувствовали волчий голод, плотно поели, но пить пришлось умеренно – запас воды уменьшился вдвое.
По заходящему солнцу Паладиг определил направление дальнейшего пути на восток. Местность шла полого вверх, прямо в проход между двумя невысокими вершинами. Даже после заката эти вершины продолжали слабо сереть на фоне темного неба. Азиаты бодрым шагом шли в родную сторону, даже сириец сегодня часто слезал с сиденья и шагал самостоятельно. Впрочем, Петье тоже полностью оправился после несчастья и легко нес свою живую поклажу. Ночь, кроме живительной прохлады, принесла путникам и их путеводную звезду. Оказавшись между двумя горами, азиаты были вынуждены остановиться до появления луны, так как в темноте можно было свалиться в трещину, подобную давешней. К сожалению, ночное светило сегодня взошло на целый час позже, чем вчера, у него уже обрисовались рожки, направленные не к западу, как на их родине, а почти прямо вниз. Разговаривать отдыхающим не хотелось, многими уже овладевали тревожные мысли.