Звездная бирема «Аквила». Рубеж
Шрифт:
— Будет, но недолго… — тихо пробурчала себе под нос Ливия. Для того, что она намеревалась проделать, не нужно было находиться в рубке. Здесь, в отсеке для грузов (или десантников) тоже имелась управляющая панель. Но прежде надо устранить возможные помехи. — Так. Открой вон тот ящик, возьми моток ленты и прикрути его к сиденью, да покрепче. Не хотелось бы, чтобы он повторил мой фокус.
Отдав команду Антонию, наварх принялась колдовать над терминалом ввода данных. Командные коды Ливии распространялись на все системы «Аквилы», даже на десантные «гарпаго». К счастью. Или к несчастью —
— 1-2-8 или 1-8-2? Все время забываю…
Бесчувственное тело худощавого данайца весило, будто того из свинца отлили, но Антоний неплохо справился с поставленной задачей. Привязывал аккуратно, чтобы не нарушить кровообращение в тканях, а лишь зафиксировать на одном месте.
— Ну, вот и ладненько. Сидит ровно, дышит размеренно и признаков активности не подает. А какой код ты вводишь? — спросил героический психокорректор, чтобы отвлечься от тяжелых дум.
— Мне нужен доступ к энергосистемам… — не глядя, отозвалась Ливия. — Отсюда я могу добраться только до контроля реактора, но большего не требуется… Ага! 8-2-1! И-и… готово!
Писк тревоги превратился в навязчивый рев, а затем включилось оповещение:
— Внимание! Инициирована перегрузка реактора! Давление плазмы превышает критическую отметку. Всему персоналу начать срочную эвакуацию. Внимание! Перегрузка реактора…
«Какой все-таки мерзкий голос у меня на записи», — самокритично подумала наварх и еще одним тычком энергоплети превратила панель доступа в бесполезный кусок синтепластика.
Дагон бесновался, точно дикий траянский бык в клетке. Разве только не бился рогами… то бишь, лбом, о все твердые поверхности.
— Марк! Охренеть! Ты тоже слышал?
Его вопли перекрывали сообщение об опасности.
— Слышал, — отрубил Марк. Его барабанные перепонки и внутреннее ухо быстро регенерировали. — Она всё правильно делает.
— Что? Что ты говоришь? Громче, я не слышу нихрена!
— Протокол 13–82! Наварх! Не должен! Попасть! В плен!
— Останови это! Заставь её!
«Да что ж ты так орешь, идиот?» — огрызнулся Марк.
Заставить наварха нарушить протокол 13–82? Интересно, как это возможно? Голову оторвать?
Хотя… Тот, кто находился на мостике «Аквилы» вместо наварха, только что подписал себе смертный приговор. Глава службы вигилов уже составляет доклад руководству, потом будет расследование, и правда всплывет. Кто-то не хотел убивать своего наварха. Не промазал, нет, а вообще не стал стрелять по беглому «гарпаго».
«Что, в ороны подери, происходит на борту этой биремы?»
— Заткнись! Я попробую что-нибудь сделать! — пообещал Марк. В конце концов, он тоже знал, что делать, если началась перегрузка реактора. Выход имелся, но, к сожалению, только один-единственный.
— Хех! — удовлетворенно хохотнула Ливия, разве что руки не потирая по-злодейски. — Вот теперь станет жарко, ребятки.
— Ливия, объясни мне, что ты делаешь? — спросил Антоний, холодея всем телом от нехорошего подозрения.
— Исполняю протокол 13–82, конечно, — как ни
Психокорректор судорожно вздохнул, выравнивая дыхание. Оставалось пожалеть лишь о том, что его собственная генетическая линия не предполагала столь явное усекновение чувства самосохранения. Чтобы вот так задорно глядеть на часы, отсчитывая последние секунды жизни, и говорить «Пока все идет хорошо!» Для этого нужно быть Ливием.
— Я жить хочу, вообще-то, — сказал он почти спокойно. — Возможно, я зря помог тебе освободиться? Верни всё, как было.
Странное это было чувство. Наверное, так выглядит абсолютная свобода. От всего. От обязательств и обязанностей.
— Сказала бы, я бы воткнул в тебя энергоплеть.
Наварх посмотрела на него с неприятным и брезгливым удивлением, словно на траянскую блоху, обнаруженную в белье. В глазах любого солдата Республики трусость — порок едва ли не страшнее, чем… Самый страшный порок, на самом деле. Хуже трусости нет ничего. Слабость — мать предательства.
— Антоний, вот именно поэтому я и не могу допустить, чтобы ты тоже попал в плен. Ты же сдашь нас всех, предашь, не задумываясь. Ты пинка под зад не выдержишь, не говоря уж о пытках. Ты слишком много знаешь, Антоний, о нас, об «Аквиле» и о Республике. И ты слишком хочешь жить. В этом-то и беда, — она пожала плечами. — Перегрузку реактора остановить нельзя. Смирись.
— Теперь ты меня оскорбляешь напоследок. Неблагодарная, — скорбно улыбнулся мужчина. Как же это в духе безумных пилотов! Обвинить в предательстве того, в ком еще осталось что-то человеческое.
— Правда — не оскорбление, — вздохнула Ливия и активировала плеть. — Но раз ты хочешь по-плохому, я могу ускорить процесс.
Три удара — и Антоний навсегда расстанется со страхом. Хотя… ему, в принципе, и двух хватит. Зато хоть скулить не будет.
Смириться не получилось, зато наружу полезли остатки иронии.
— О как! Будешь меня убивать за две минуты до смерти? Оригинально.
— Если не заткнешься — буду. Чтобы не отравлять себе последние мгновения соседством с таким слизняком, — она поморщилась. — Все, заткнись. Начинай молиться, осталось полторы минуты.
Ливия села на палубу, скрестив ноги в позе медитации. Набожность наварха никогда не выходила за разумные пределы, однако сейчас самое время пообщаться с ларами и манами, и богами тоже. Перед скорой встречей, заблаговременно предупредить, так сказать. В отсеке становилось все теплее, а в дверь кто-то ломился — безуспешно, впрочем. Но Ливия на это и ухом не вела, мысленно составляя четкий, по всем правилам, рапорт о происшествии. Вдруг придется отчитаться сразу по прибытии на берега Леты?