Звездная бирема «Аквила». Рубеж
Шрифт:
А что касается планеты — конечно, захватить ее надо, как же иначе? С этими бесхозными мирами всегда так: чуть прохлопаешь ушами, и свой вексиллум на полюсе втыкает уже кто-то другой. Галийцы, например.
Марк зажмурился, словно ему снова порвали крестообразную связку на левом колене. Ливия? Ливия Терция? Если память его не подводила, а она прирожденного пилота никогда не подводила, Ливии, с которыми сводила судьба, были людьми… мягко говоря, непредсказуемыми. Помянутый недавно Флавий Максимин высказывался о новой семейке куда как проще. «Психованные уроды-самоубийцы» — самое вежливое.
Аквилина,
Но настороженность настороженностью, а вся республиканская сущность, все поколения Фуриев — флотской элиты, доблесть предков, бережно хранимая в последовательности дезоксирибонуклеиновых кислот Марка Фурия, закономерно возликовала от слов «захватить планету». Именно их ему так не хватало. И тех людей, кто, едва ступив на поверхность чужой планеты, бросали эдак надменно: «Теперь это всё наше».
— Марк Фурий Северин, — церемонно представился он.
Ливия отвлеклась от созерцания своего любопытного приобретения… то есть личного пленника… то есть — вечные боги, да какая разница, какой ему придумать статус, если на борту «Аквилы» слово наварха — высший закон? Уж кому-кому, а одному из Фуриев на мятежной биреме занятие всегда найдется. Это же не Антоний какой-нибудь. Женщина широко распахнула глаза и выдохнула больше с ужасом, чем с недоверием:
— Но… Как — Северин? С триремы «Севера»? Погоди, но ведь «Севера» погибла, уже десять лет прошло… Ошибка при расчете рат-перехода, они же влетели прямо в звезду! Там не мог никто уцелеть. Все шестьсот пятьдесят два члена экипажа, включая… Кем ты был на «Севере»?
К в оронам все игры! Стыдиться ему нечего. Марк Фурий оставался с «Северой» до самого конца. И потом — тоже оставался.
— Навархом, моя Ливия. Я её наварх, — специально так сказал, словно она до сих пор жива. — Шестьсот пятьдесят один погибший, если быть точным.
— Благие лары, — пробормотала она, едва удерживаясь от суеверного жеста отвращения беды. Тыкать в лицо Марку Фурию растопыренными, как «рога», пальцами было бы невежливо, а плевать из-под левого локтя — так и вовсе неприлично, но так хотелось!
«Севера»… Боль и позор республиканского флота. Отличная трирема, только что прошедшая модернизацию всех систем, усилена дополнительной ал ой «вультуров», обладательница строенных батарей тяжелых онагров. Летающая крепость, а не корабль. «Аквила» по сравнению с ней — как новобранец-гастат рядом с матерым триарием. И вот, едва покинув доки станции Альба Нова, «Севера» пропала. Просто сгинула — и все. Да, корабли иногда исчезают бесследно, но все-таки внутреннее пространство Республики — это не прыжок в червоточину. Расследование, за которым следили все экипажи всех кораблей, от наварха флагмана до младшего техника на каком-нибудь каботажном транспорте. Догадки, домыслы и, под конец, горькое заключение: «Севера» сгорела в короне Фебы — «домашнего солнца» Лация. Ничем, кроме ошибки наварха, то, что корабль на рат-скорости влетел в гравитационное поле звезды, объяснить было нельзя. И встретить сейчас, на расстоянии вытянутой руки,
Однако Аквилина взяла себя в руки довольно быстро для женщины, только что кокетничавшей с выходцем из царства теней:
— Ты должен простить меня, Марк Фурий, но это… Все равно, что встретить мертвеца, и я пока не знаю, к добру ли такая встреча… Благие лары! Но, в любом случае, — она тряхнула головой, — на борту «Аквилы» найдется для тебя место. О прочем — позже, когда рядом не будет других ушей.
Что-то, а скорее всего, печально знаменитая интуиция Ливиев, подсказывало Аквилине, что, во-первых — в давней истории с «Северой» не все чисто. А во-вторых — что Гай Ацилий точно не откажется от доверительной беседы с живым свидетелем знаменитой катастрофы. Сейчас же важнее всего было придумать, как вернуться на «Аквилу».
— Планета, — напомнила Ливия. — Расскажи теперь о планете.
Как всякого прирожденного пилота, Марка Фурия меньше всего интересовали геологические подробности. Его жизнь целиком проходила в пространстве, а планеты существовали отдельно, где-то внизу, для других, менее удачливых людей. И в более располагающей обстановке Марк ответил бы на вопрос Аквилины по-военному кратко: «Холодно и неуютно». Но сомнительно, чтобы практичного наварха биремы интересовали его эмоциональные выкладки.
— Планета лацийского типа с кислородно-азотной атмосферой. Хотя это уже и так понятно. Но зато естественного происхождения.
Случаи бывали разные. Эпоха Великой Колонизации длилась достаточно долго, и кто-то наверняка умудрился потерять из виду целую планету. Вряд ли здесь всерьез задумывались над вероятностью былого терраформирования.
— Местные называют её Алнот. Дурацкое имя, согласись.
Ливия Терция восхитительно, абсолютно по-республикански отмахнулась от столь незначительной мелочи.
— Да какая разница? Это же варварское имя.
— Точно, — продолжал растроганный Фурий. — Воздух разреженный, но пригодный для дыхания. Океан, ледяная пустыня и вечная мерзлота — в ассортименте. Сама понимаешь, в пешие походы я здесь не ходил. И без них схлопотать гипоксию — плевое дело. Так что я бы рекомендовал поначалу, до полной акклиматизации, пользоваться аварийными респираторами.
Неприветливая планета низко прогудела в ответ. Ветер был её визитной карточкой. Тысяча разновидностей холодного ветра — от едва уловимого, освежающего дыхания до режущих кожу, словно осколок стекла, порывов ураганной силы.
— Ого! Как свистит, — отметила Ливия, прислушавшись.
— Алнот — это ветер, холод, лед и камень. И совсем чуть-чуть примитивных растений, вроде лишайников и мхов.
Единожды любопытство заманило Марка Фурия в здешнее подобие леса. Впечатлений ему хватило надолго. Причем гигантские гаметофиты пурпурного цвета ему понравились, а зловещее гнетущее безмолвие — нет. Этот примитивный мир не успел породить наземных существ, которые бы нарушили сырую прохладную тишину хотя бы шорохом панцирей.