Звездная бирема «Аквила». Рубеж
Шрифт:
— Откалибруем утилизатор под переработку протеина… — Ливия ящеркой нырнула под снятую панель распределительного узла и выставила наружу руку, требовательно прищелкнув пальцами. Северин тут же вложил ей в ладонь пневмоключ. Женщина повозилась немного, затем из-под обшивки донеслась серия щелчков и болезненное «Ох!»
Марк Фурий немедленно пришел на помощь, обхватив Аквилину за торчащие наружу ноги повыше колен, и аккуратно потянул. Ноги замерли, а потом кокетливо дернулись.
— Полегче! — Ливия выбралась на волю и продемонстрировала коллеге поднятый палец. — Прищемила.
—
— Там сложно развернуться, — возразила она. — А ты — слишком крупный.
— Зато труднодоступные места — мой профиль, Аквилина.
— Я это учту, — мурлыкнула Ливия и выразительно глянула на добровольного помощника. Марк Фурий убрал руки.
Навархи поменялись местами. Теперь уже Аквилина подавала инструменты, как бы невзначай продлевая прикосновения рук. Угрюмые взгляды данайца и полные научного любопытства — Антония, она невозмутимо игнорировала.
Отладить энергосистемы «гарпаго» следовало как можно скорее, ибо легкое томление в окрестностях пилотской татуировки Ливии свидетельствовало о том, что гормоны наварха «Аквилы» посовещались и пришли к консенсусу. А такой шанс Ливия упускать не собиралась.
Марк, в свою очередь, надеялся, что годы, проведенные среди варваров, окончательно не убили в нем чутья. Аквилина ведь не просто женщина, а первая республиканская, то бишь настоящая женщина за много лет. Местные… хм… дамы, дикарки во всех смыслах слова, не стоили доброго слова и тех денег, за которые предлагались к употреблению. Но Ливия… О! Она — наварх, а, следовательно — самое лучшее, что может случиться с другим навархом. И если коды, так сказать, доступа за десять лет радикально не поменялись, то по всем признакам их с Аквилиной взаимный обмен опознавательными сигналами проходил просто-таки отлично. Даром, что ли, Марк работал астрогатором? Прикосновения, взгляды, тонкие и не очень намеки, улыбки и… все прочие физиологические признаки взятого курса на сближение.
— Готово! — доложил Фурий бодро и добавил вполголоса: — Надеюсь, Дагон оценит мои старания.
Огненное погребение у пунийцев считалось наилучшим, а гибель соратника можно было смело считать героической. Так что все традиции, столь важные для варвара, они соблюли, уважив хотя бы и после смерти.
Ливия любезно подала руку, чтобы помочь ему выбраться, и пожатие крепкой ладони оказалось таким ласковым, таким обещающим. Марк аж дыхание задержал.
— Угу, пустим дорогого друга на растопку, — не удержался и съязвил Клейт. — Впрочем, ты точно не замерзнешь.
Фурий бросил очень выразительный взгляд на данайца. Мол, еще одно слово, и на растопку у них будет ровно вдвое больше биоматериала. У республиканского наварха, пусть бывшего, в арсенале есть минимум пять вариантов леденящих кровь ухмылок, предназначенных специально для языкатых особей.
— А я ничего такого… Сижу вот, сгребаю мусор.
И глаза невинные такие. Все данайцы — скользкие твари!
— Вот и отлично, — отчеканил Марк. — Если придумаешь, как поддержать на борту температуру выживания без утилизации Дагона, вообще будешь молодец. Он подождет.
На морозе и ветру при полном отсутствии хищников мертвецу ничего
— И пока зреет твое инженерное решение, мы с Ливией Терцией найдем способ согреться. Верно?
— Точно, — улыбнулась Аквилина, дернув подбородком в сторону рубки — места, сакрального для любого пилота.
Психокорректор завороженно смотрел вслед новоявленной паре, ничуть не страшась остаться наедине с данайцем. Какие уж тут опасения, когда прямо на глазах в очередной раз случается нечто невозможное. Среди кадетов летных школ любовные отношения не редкость, как, впрочем, и в любых других коллективах, где совместно живут и учатся полные сил молодые мужчины и женщины. И Марк, и Ливия в объятиях сокурсников провели в тесных рубках своих учебных судов немало свободных от занятий часов. Тоже своего рода обучение, считали их наставники. И способ выпустить пар. Но вся романтика заканчивалась в тот день и час, когда каждый из кадетов становился командиром своего корабля. Наварх наварху — всегда соперник, какой уж тут секс?
Вот что значит сила привычки, подумалось Марку, когда, едва оказавшись наедине, они с Ливией без лишних разговоров бросились друг к другу с вполне определенной целью. В рубке «гарпаго» либо работают, либо… Третьего не дано.
— Может, сначала надышим? — предложил Фурий, когда мороз куснул его за голый зад.
— Вот как раз и надышим, — отрезала Ливия.
И то верно! Дышалось им хорошо. И не только дышалось. И если…
— Нет, моя Ливия! Тут есть и понетерпеливее.
Фурий, в очередной раз подтверждая фамильную несдержанность, не дал Аквилине взять инициативу в свои… ну пусть будет, руки. И если… она так же хорошо летала, то республиканские генные инженеры прыгнули выше головы. А летала она… ве-ли-ко-леп-но! И не только летала…
Теперь сквозняк приятно холодил разгоряченную кожу и не более того.
— Потом повторим? — требовательно спросила наварх, едва отдышавшись.
— Потом? Сейчас. И в этой битве я пленных не беру.
Чтобы старый добрый Фурий уступил первенство Ливии? Никогда!
Когда в рубке стало совсем тепло, а из грузового отсека пару раз настойчиво постучали, дескать, «гарпаго» еще одного удара не выдержит, усталая, но довольная Аквилина вдруг сказала:
— Летаешь ты, как Фурий, выглядишь, как Фурий…
— Как его звали? — спросил очень догадливый Северин.
— Марк Фурий Либертин. «Ворчун».
— Значит, это судьба.
— Она самая.
Аквилина сладко потянулась, чтобы сразу же снова прижаться к Марку. После секса её потянуло на разговоры.
— Он погиб совсем недавно. Нейрофаг. Меня, кстати, тоже немного задело, — призналась она в порыве гормональной откровенности.
Фурий в ответ тяжело вздохнул.
— Нейрофаг? — переспросил он шепотом, едва шевеля вмиг онемевшими губами.
Нет, Ливия Терция не просто женщина, которую нестерпимо возжелалось от одного лишь долгого воздержания, не просто взаимная вспыхнувшая симпатия, не только одинаковые воспитание, интересы и склонности. Она самый явный и отчетливый Знак, который Судьба может явить человеку. Кончились шуточки и намеки — вот что это означает на самом деле.