Звёздная дорога
Шрифт:
— Нет, не так далеко. Астурия находится у основания Рукава Персея, приблизительно в двадцати пяти тысячах световых лет отсюда, если двигаться по дуге. Мы преодолеем это расстояние менее чем за две недели.
— А я слышала, что Звёздный Рик — адмирал исследовательского флота в Большом Магеллановом Облаке.
— Насколько я понял из его телеграммы, он подал в отставку. Руководство флота решило прекратить финансирование проекта по проникновению в параллельные миры — а это, как известно, навязчивая идея Рика.
— Ты тоже веришь в существование параллельных миров?
— Как учёный, я
— Ты хорошо его знаешь?
— И да, и нет. Мы были знакомы недолго, но успели подружиться. Так сказать, космическое братство, скреплённое кровью. Почти четырнадцать лет назад мы вместе посетили если не ад, то преддверие ада — внутренности чёрной дыры.
Глаза Дженнифер широко распахнулись.
— Так это ты был с ним?!
Я кивнул:
— Да. Перед тобой тот самый зелёный первокурсник, которого Рик чуть не угробил во время учебного полёта. После этой скандальной истории его исключили из Академии, мы устроили на прощанье грандиозную попойку и с тех пор больше не виделись. Рик поступил уорент-офицером [7] в Сицилианский Экспедиционный Корпус, уже через полгода получил звание мичмана, потом начал быстро продвигаться по службе и в конце концов стал самым молодым адмиралом за всю историю звёздного флота. Ну, а я тем временем продолжал учёбу в Академии сразу по двум специальностям — пилот-навигатор и физик. — Расчувствовавшись, я вздохнул. — Знаешь, Дженни, сейчас у меня такое ощущение, будто я лечу не на Астурию, а совершаю путешествие в прошлое, во времена моей бурной юности.
7
Уорент-офицер — флотский прапорщик. Не путать с мичманом, который принадлежит к младшему командному составу и сответствует армейскому второму лейтенанту.
Она сжала мою руку.
— Я понимаю тебя. Вам с Риком будет что вспомнить при встрече.
— Да уж, точно. Такое не забывается. И чёртов Рик прекрасно это знает. Он был уверен, что, получив его приглашение, я брошу все свои дела на Земле и полечу к нему на Астурию. Мне хорошо знакомы эти королевские замашки.
— Что ты имеешь в виду?
— Рик член правящего дома на своей планете, двоюродный брат короля. Мало того, он не просто принц, а наследный принц, и должен был стать регентом в виду недееспособности кузена. Однако ему не улыбалось править провинциальной планетой, и он избежал этой участи, сделав свою сестру королевой.
— А что с королём?
— По моим сведениям, он умственно неполноценен. Государством управляет его жена.
— Бедняжка.
Я пожал плечами:
— Кто знает. Может быть, власть — это то, что ей нужно.
— Женщине прежде всего нужна семья, — не согласилась со мной Дженнифер. — Любящий и заботливый муж, дети… Почему ты улыбаешься, Кевин? Я сказала что-то смешное?
— Вовсе
— Что ты подумал?
Я набрался духу и выпалил:
— Как ты полагаешь, получится из меня любящий и заботливый муж?
Дженнифер на мгновение опешила.
— Это… это предложение?
— Да, Дженни. Я прошу тебя стать моей женой. Что скажешь?
— Ты… ты… — Так и не закончив своей мысли, она рывком поднялась с кресла и выбежала из рубки.
Оставшись в одиночестве, я состроил гримасу своему угрюмому отражению на зеркальной панели. Похоже, мой экспромт со сватовством потерпел фиаско. Такой реакции Дженнифер я не ожидал — но не зря говорят, что женская душа потёмки. Впрочем, и мы, мужчины, хороши. Что за чёрт меня дёрнул сделать ей предложение? Ведь нас разделяет целая пропасть… Ай, плевать на пропасть!
Я ещё раз убедился, что челнок движется без отклонений от заданного курса, затем прошёл в жилую каюту, оборудованную под спальню. Дженнифер лежала поперёк широкой кровати и бездумно глядела в иллюминатор, за которым, словно светлячки, проносились звёзды, по ходу изменяя свой цвет с ярко-голубого на красный. В хрустальной пепельнице на тумбочке тлела наполовину скуренная сигарета.
Я взял сигарету и присел на край постели.
— Дженни, я люблю тебя.
Она положила голову мне на колено.
— Я знаю это, Кевин. Я тоже люблю тебя.
— Так выходи за меня замуж.
— Нет.
— Почему?
— Я не нужна тебе как женщина. Для тебя я прежде всего объект заботы и опеки — братской ли, отцовской, не суть важно. Ты уже усестрил меня, а теперь хочешь удочерить.
— Что за глупости?!
— Это не глупости, это правда. Ты любишь меня, но занимаешься со мной любовью только потому, что так принято, можно сказать, из чувства долга, и ещё — чтобы не уронить своего достоинства. А на самом же деле тебе больше хочется просто взять меня на руки, покачать, спеть мне песенку, рассказать на ночь сказку, потом уложить в постельку, поцеловать в щёчку и сидеть рядышком, пока я не засну.
Я застонал. Слова Дженнифер отзывались во мне болью. Она была права, совершенно права…
— Кевин, тебе нужно обратиться к психиатру.
— Мне не нужен психиатр, мне нужна ты.
— И психиатр, — настаивала Дженнифер. — Он поможет тебе понять, что с тобой происходит.
— Я сам прекрасно понимаю, что со мной происходит. Я одинок в этом мире, Дженни, и ты очень нужна мне. Как жена, как сестра, как дочь — всё вместе. Я больше не в силах терпеть одиночество.
— Но ведь у тебя есть семья — отец, мать, братья, сёстры, другие родственники.
— Да, есть. Но они далеко и ничего не знают о жизни, которую я веду.
— Неужели они так оторваны от внешнего мира?
— Даже больше, чем ты можешь себе представить.
— Ты хоть изредка видишься с ними?
— Время от времени я их посещаю.
— И ничего не рассказываешь им?
— Нет.
— Почему?
— Боюсь, они не поймут и не одобрят моих поступков. У них свои ценности, свои взгляды на жизнь, и я… Мне очень тяжело, Дженни. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я нуждаюсь в твоей поддержке, в твоём понимании.