Звездная каторга: Ария Гильденстерна
Шрифт:
— Тогда, может быть, вы сами мне расскажете, какие здесь водятся твари? — попросил Кай Смита. — В особенности — наблюдал ли кто-то тех хвандехваров, которых наша экспедиция ищет? Или, возможно, кого-то ещё, кого не ищет, а зря.
— Из живности... — Барри собрался с мыслями. — Крысы в вентиляционных шахтах, вот кто из живности. Попадаются довольно-таки крупные особи, которые отваживаются нападать и на людей. От одной, положим, что и киркой отмахаешься, но если их стая? Тут, ясное дело, без охраны с огнестрелом не обойтись. Но все случаи нападения крыс — понятные случаи. Чтобы крыса
— О! — сказал белобрысый Лаки, будто байки что-то доказывали.
— Всего месяц, как поползли, — уточнил Барри Смит.
Ну ещё бы! В посёлке как раз отыскали памятное гнездо в куче мусора.
— Байки байками, но здесь их кто-то видел, этих хвандехваров? — не отступал Кай.
— Те, кто видел, уже не расскажут, — ответил за Барри 'господин Гильденстерн'.
И Кай понял, что в своей аргументации невольно сработал против себя же: неуловимость ночных хвандехваровых атак — широко известная тема.
Он попытался досыпать гирек и на свою чашу весов:
— Но хвандехвары людей не похищают, едят на месте. Аккуратно едят, не попортив одежду. Оставляют обглоданные костяки прямо в комбинезонах. Бывало ли в Ближней шахте что-то подобное?
Смит ответил уклончиво:
— Бывало, шахтёры в одиночку проваливались в какие-то трещины, потом от них находили лишь костяки обглоданные. И вокруг — целые горы крысиного помёта. Пировали, пакостные дряни.
— Аккуратным такое поведение не назовёшь, но костяки-то оставались, — насмешливо встрял Оукс. Ясно, выбрал сторону шефа.
— Учитывая, что костяки совершенно случайно имеются у каждого человека, — парировал Кай, — не Бог весть какое совпадение.
Последнюю точку в обсуждении поставил-таки Лаки. Как он взорвался — любо-дорого было поглядеть на мимику. Он кричал об ответственности эксперта за отказ помогать экспедиции ('Тю, я как раз помогаю', — отвечал Кай), за отказ рассматривать версию о шахтных хвандехварах в качестве вероятной ('Если кто не заметил, я только что именно её и рассматривал', — возражал Кай), за умышленное оттягивание начала обследования Особой штольни ('Верно, — сказал Кай на это, — что-то мы долго топчемся на входе. Может, войдём уже?'), за что-то ещё — с какого-то момента Кай не очень-то слушал, расслабленно понимая, что лично он о себе позаботился и, наконец-то, по-настоящему готов к встрече со 'штольней'.
Готов. Чего об остальной несуразной экспедиции, наверное, не скажешь никогда.
9
Экспедиция несуразна и не подготовлена. Ибо она — детище презрения Ральфа Стэнтона к внутренним мирам подбираемых людей. Взять одного ксеноисторика, одного ксенозоолога, троих охранников, нагнать страху на всех пятерых — и команда готова? Как бы не так.
Воплощать комплексы Стэнтона перед лицом чуждого разума — вот к чему готова такая команда. И дело не только в том, что ксенозоолог (вот неожиданность!) компетентен в ксеноистории, а ксеноисторик вовсе ни в чём не компетентен. Само рождение команды — криворукая сборка наскоро из более-менее подходящих деталек.
И этому механическому чучелу предстоит
Нет, более не предстоит. Оно уже вступило.
10
Первым делом обследовали правую, ближнюю от квершлага слепую оконечность 'штольни'. Лаки, задетый каевым демаршем, взялся теперь командовать, кому какой строй держать. Охранника Смита он пустил первым, за ним в серёдке расположил себя и 'эксперта Эссенхельда', замыкать шествие поставил Оукса и Дэя. И оружие велел держать наготове — Каю тоже пришлось достать из кобуры мало чем заряженную 'менору': самообман, конечно, но пусть хоть 'добрые товарищи' по экспедиции не считают его лёгкой добычей.
А как шли! Прямо космоспецназ. Молчат, слушаются, знают, что надо делать, ответственно исполняют, исчерчивают прицелами пустые стены, нагоняют ужаса на врагов. Хвандехваров, правда, не встретили. Судя по тому, что в идеально расчищенном правом участке 'штольни' спрятаться оказалось негде, их там и не было.
Добрались до расширения и скругления на конце 'штольни', более всего напоминающего погребальную камеру из кой-каких земных захоронений — для полноты впечатления не хватало лишь каменного саркофага. О саркофаге Кай упомянуть остерёгся. Во-первых, он не из ксенозоологической области знаний, во-вторых, наверняка был бы воспринят в качестве саркастической метафоры: мол, засуньте-ка в этот помпезный гроб экспедиционные надежды.
На площадке 'погребальной камеры' постояли несколько минут, поглазели на пышный сидский орнамент — в значительной мере утраченный под кирками горе-реставраторов, да и вернулись в дромос — ну, то есть, в основную часть 'штольни'.
Двигались всё в той же 'космоспецназовской' манере, которая, как показалось Каю, была данью начальника Лаки представлениям охранников Оукса и Дэя о том, как именно должны проходить экспедиции. Как же иначе — с бластерами против тварей! С каким самозабвением они в это играли!
Барри Смит первый вышел из образа — уже на левом от квершлага участке обследуемой 'штольни'. Как только на её 'потолке' появилась первая надпись на экзотерическом языке Сида, немедленно на неё указал.
Кай прочитал надпись, похолодел и крепко задумался. Сообщение важное, но как его передать другим, не вызывая лишних вопросов? Всё-таки не ему, как специалисту по бессловесным тварям, такие надписи читать. Не ему, а признанному 'Каю Гильденстерну'.
— Господин Гильденстерн, вы ведь знаете этот язык? — последовал простодушный с виду вопрос не без скрытой каверзы. — А то мне давно хотелось просечь, что же на этом потолке понаписано...
— Э... на потолке? — Лаки поглядел вверх довольно-таки затравленно, но прикидываться, будто не понял вопроса, было уже поздновато: первый же речь завёл. — Ну, именно эта надпись, к сожалению не переводится.
'Не переводится'?!
Кай унял дрожь и внутренне захохотал. А недурно бы перевести её вслух — вдруг экспедиции чем-то поможет. Скажем, раскроет глаза на некое важное обстоятельство пропажи шахтёров. Например, на её причину.
— Впрочем, её перевод нам всё равно ничего не даст, — Лаки добил тему до полной ясности, — надпись-то очень древняя, а стоит подумать о дне сегодняшнем.