Звездная пыль калибра 5,56

Шовкуненко Олег

С этого момента лейтенант оценивал все происходящее в новом, вернее, в старом, уже основательно подзапылившемся свете. Например, вот эти взлетно-посадочные площадки, неважно – новые или старые… Если до комплекса можно добраться только по воздуху, то где, спрашивается, следует ждать неприятностей, как не там? Верхотура дамбы – самое удобное место для диверсии. И пикировать неудачникам вместе с обломками их летательных аппаратов ни много ни мало, а четыре тысячи семьсот двадцать метров.

Когда Грабовский перевел взгляд на Николая, тот улыбнулся и согласно кивнул.

– С выздоровлением. – Затем указал на правый берег горного разлома и пояснил: – Сядем там. Понимаю,

далековато. Придется идти. Но это единственный орбитальный флаер на Агаве. Я не могу им рисковать.

– Само собой.

Марк вдруг понял, что его команда, так же как до этого и он сам, может оказаться неготовой к встрече с неизвестным противником.

– Иди предупреди их. – Строгов был того же мнения. – Мы с напарником уж как-нибудь здесь управимся. – При этих словах он похлопал по черной алмазной звезде, лежавшей на приборной панели. Для надежности Великий Учитель прикрепил ее молекулярным скотчем. Так… совсем по-простецки – крест-накрест.

– Конечно, это необходимо сделать. – Грабовский отстегнулся от кресла и двинулся к двери. Прежде чем покинуть кабину пилотов, он глянул в затылок другу. – Ты действительно ничего не хочешь сказать солдатам? Ведь среди них есть и ребята из твоего взвода. Воскрешение командира…

– Иди. – Николай не дал Марку закончить. – Для встречи с лейтенантом Строговым не готовы ни они, ни я.

По тону друга Марк понял, что тема закрыта. Глупец! Он думает, что внешний облик – главное. Ни фига подобного! Друзей любят не за их руки, ноги, живот или голову. Друзей любят за то, что они друзья, за их сердце и душу. Вот так тебе! Слыхал, телепат хренов?

Не надеясь на ответ, Грабовский выскользнул за дверь. Узкий коридор он преодолел в несколько прыжков. Флаер – это не боевой корабль, поэтому десантники ожидали команды в грузовом отсеке. Только оттуда они могли быстро и беспрепятственно покинуть шаттл.

– Приготовиться! – с этим криком офицер влетел в трюм.

За время их полета лейтенант неоднократно спускался сюда, но именно сейчас его как-то по-особому поразило зрелище серого металла, решетчатого пола и хищных ребер шпангоута, среди которых жался десяток человеческих фигур. В огромном пустом трюме они казались одинокими и беззащитными, такими же, как песчинка в просторах безбрежного космоса. При виде командира солдаты поднялись с пола. Группа Грабовского, усиленная тремя бортинженерами с «Сахаев», плюс таинственный Воин без лица, он же рядовой Виктор Легардер. Глядя на них, Марк растерял все заготовленные заранее слова. В глазах корсиканцев поселилась вселенская усталость вперемешку с горькой тоской. Что он может им сказать? Только одно:

– Живо, уроды! Шевелите своими жирными задницами. Всем на исходную! Минута до высадки.

Отеческое напутствие – это как раз то, чего не хватало «головорезам». Они все как один громко заржали. Продолжением смеха стал высокий вой активированных боевых шлемов, клацанье затворов и дружный топот ног. Три атакующие линии выстроились перед аппарелью главного грузового люка.

– Убивать всех, или убьют вас. – Лейтенант вскинул свой FAMAS и занял место в первой линии. – Полное внимание! Возможно, комплекс минирован. Не исключается также огонь снайперов.

– Чего? – Капрал Пери так удивился, что даже опустил винтовку.

– Морунги не единственные наши враги. Хотите знать, кто еще? Я тоже. Ответ там, впереди.

Для Марка это мгновение походило на его первый прыжок с парашютом: жутко, а надо. Раз влез в самолет, то изволь прыгать. Он пересилил себя тогда, сможет и сейчас. Как только аппарель поползла вниз, лейтенант сделал первый шаг.

В грудь ударил

ветер. Такой сильный и пронизывающе холодный, что заныли пальцы, а вслед за ними мороз вполз под камуфлированный комбинезон и ледяным пинком сбил дыхание. Нет, это не холод, это страх. Грабовский должен был в этом признаться. Такое жуткое место сложно себе представить. Все здесь противилось жизни – и природа, и творения харририанских архитекторов. Везде гладкий, отполированный непогодой камень. Нигде не спрятаться, не укрыться. Под ногами хрустят азотные льдинки, и от этого звука становится еще холоднее. В этот момент ты понимаешь, что толстые подошвы космических башмаков – единственное, что противостоит лютому холоду, что, если доведется упасть, ты рискуешь больше не подняться, намертво прикипев к мрачной планете.

– Чего стали? Вперед! – Лейтенант зигзагами от скалы к скале побежал по направлению к теряющейся в темноте плотине. Боевой режим шлема свидетельствовал о полной безжизненности окружающего мира, но кто его знает, каково из себя зло? В считаных метрах от полосы стеклобетона Грабовского окликнул капрал Лекомп:

– Командир, стойте!

– Какого черта? – В голосе своего соратника по разведвзводу Марк определил беспокойство.

– Господин лейтенант, взбесился энергетический сканер. Внизу явно что-то есть.

– Ты прав… – Марк пощелкал поисковыми режимами. – Это, конечно, не рабочая мощность комплекса, но кое-какая энергия там определенно теплится.

Что же это может быть? Пока первая четверка в нерешительности топталась на месте, к ним подтянулась вся остальная группа.

– Спускаться вниз можно только на подъемниках, – напомнил капрал Алексей Рутов. – До ближайшего тридцать метров.

– На взлетно-посадочной площадке нет инея. — Феликс Луари, следуя традициям разведки, счел необходимым сообщить о своих наблюдениях. – Либо расчищали, либо еще совсем недавно отсюда взлетали челноки.

Запасы энергии, космические шаттлы… Все это могло означать только одно: «головорезы» столкнулись с технологически развитой цивилизацией. А раз так, то скорей всего Николай прав – здесь знакомы и со взрывчаткой.

– На площадку не выходить! К подъемнику не прикасаться!

Вопрос, как проникнуть внутрь, перед Марком не стоял. Их и раньше-то далеко не всегда встречали с распахнутыми дверями. Чаще всего корсиканцам приходилось сигать в окна.

– Остекление верхнего яруса на двадцать пять метров ниже кровли, на которой мы сейчас стоим. – От голоса Великого Учителя Грабовский не вздрогнул, как раньше. Он уже стал привыкать к его неожиданному появлению.

Двадцать пять метров гладкой ледяной стены! Двадцать пять метров нервной дрожи и бешено колотящегося сердца. У Грабовского засосало под ложечкой.

– Ты ошибся, разведчик, – опять наполнили тишину эфира слова Строгова. – Весь верхний этаж таит в себе опасность не меньшую, чем подъемники.

– Пойдем ниже? – На душе у Марка заскребли кошки. Он догадался о планах Николая.

– До самого конца страховочного линя – сто двадцать метров.

Когда катушка размоталась полностью, Грабовский услышал характерный щелчок. Приехали. Упираясь ногами в толстое металлостекло, лейтенант замер, как парализованный. Казалось, что он висит между небом и землей, но ни того ни другого не было видно. Чернота сверху и снизу. Система ночного видения смогла разобраться лишь с тем, во что упираются подошвы, – мутная голубоватая прорва, обрамленная окислившимся металлом огромной рамы. Рядом с ней еще одна, а дальше еще и еще… Как в омут с головой… Марк представил, что ему придется туда прыгнуть.