Звездная река
Шрифт:
Шань договорилась со стражниками у ворот в северной стене, что когда ее муж приедет в Синань, они пошлют ей сообщение в гостиницу. Она хочет встретить его, как объяснила она.
Это правда, и по нескольким причинам.
Когда посыльный действительно прискакал, она сидела во дворе гостиницы у фонтана под навесом поздним утром. Фонтан снова работал. Шань подарила денег хозяину гостиницы и его жене, чтобы прочистить его. Они всегда боялись, что это будет сложная задача, что потребуется перекопать двор и, может быть, прорыть траншею под стеной на улицу, но в действительности
Она идет одеться и надеть украшения. Ци Вай везет несколько медленных, тяжелых фургонов, сообщил ей посыльный, поэтому время есть. Она велит заплатить этому человеку.
Закончив одеваться, она велит отнести себя к имперской дороге, чтобы ждать у въезда в их квартал. Когда-то здесь стояли массивные ворота, и сейчас еще видно те места, где они прикреплялись к стене.
Из портшеза, приподняв занавеску, она, наконец, видит приближающиеся по имперской дороге повозки. Ребятишки бегут рядом с ними. Ее муж едет впереди верхом на коне. Вай неплохо держится в седле для человека, который в юности никогда этому не учился, и учитывая то, как презирают подобное мастерство придворные и гражданские чиновники. Он заставил себя научиться хорошо ездить верхом во время путешествий на поиски артефактов для коллекции. Их коллекции.
Шань выходит из своего портшеза и стоит на дороге, одетая в сине-зеленый шелк, с уложенными и заколотыми волосами. На ней серебряные браслеты и шпильки в волосах, в ушах – серьги матери из ляпис-лазури, на шее – саше с сухими духами. Она видит, как приближающийся Вай улыбается.
Он натягивает повод, гордо сидя на коне. Она говорит:
– Я бы поехала встретить тебя до самого Чо-Фу-Са, как в поэме, но это совершенно не в той стороне.
– Мы бы разминулись, – он смеется.
– С возвращением, муж, – говорит она, опуская глаза. – Ты привез новые находки.
– И очень много! – отвечает Вай, когда она поднимает глаза. Он действительно счастлив, как она видит. – Шань, я нашел фигуру воина, почему-то не попавшую в гробницу первого императора. Там была мастерская!
Это большая новость.
– Нам разрешат оставить ее у себя?
– Может, и нет, но все равно я буду первым, кто нашел ее для императора. И теперь мы знаем, как они выглядели. Благодаря нашим раскопкам на севере.
– Ты мне покажешь ее, надеюсь?
– Я всегда показываю, – отвечает он. Раньше это было правдой, в последнее время это не всегда так, но он в таком радостном настроении сейчас.
– Позволь мне проводить тебя в гостиницу, – тихо говорит она. – Я приказала приготовить ванну и выложить чистую одежду. После того, как ты поешь и выпьешь, может быть, ты сделаешь мне одолжение…
– Я надеюсь, ты поужинаешь со мной, – говорит он.
Она улыбается.
Она подносит ему три чашки крепкого вина, когда они приезжают в гостиницу.
Впервые после ритуального новогоднего соития они занимаются любовью в его комнате после того, как он принял ванну, и до ужина, который ждет их внизу. Это важно, конечно, но ей это доставляет удовольствие, и некоторые признаки
«Во что я превратилась?» – думает она. Дороги, которые предлагает жизнь, куда они ведут тебя, что ты находишь в пути?
После, тоже до трапезы, он ведет ее на охраняемый двор конюшни и показывает ей свои находки, разгребая солому на повозках, открывая металлические ящики. Свитки, обломки каменной плиты, которые еще предстояло собрать, треноги для вина, бронзовый сосуд для напитков с двумя совами, спиной к спине, на крышке. Камни с имперскими памятными надписями, церемониальные чаши в очень хорошем состоянии, одна из периода Второй династии, по его мнению. Ритуальный топор из еще более древних времен, с тигром на нем, если присмотреться. Он показывает ей топор, проводит пальцем по очертаниям тигра.
И тот самый воин. Терракотовый, в половину человеческого роста, прекрасно сделанный, с оружием и в доспехах. Почти идеально сохранившийся, – только одна рука отломилась, которая должна лежать на рукояти меча в ножнах. Шань смотрит на него с изумлением. Она видит гордость мужа. Она ее понимает.
Историки писали, что фигуры стражников были зарыты вместе с первым императором, тысячи фигур, но ни одной никогда не видели, а гробница спрятана под землей. Теперь у них есть одна фигура, и Вай доставит ее ко двору.
Она приносит ему свою собственную находку из здешней башни, записки безымянного управляющего о жизни знатного дома в ужасные годы восстания Девятой династии. Ци Вай хвалит ее, присоединяет записки к другим сокровищам. Он говорит, дома они составят каталог.
Она кланяется и улыбается. Снова смотрит на маленького воина, которого он привез, и думает о том, каким длинным может быть время. Позже, у себя в комнате, в своей постели, снова слушая фонтан, она чувствует, что плачет.
Плачет бесшумно, но слезы никак не удается унять. Он уже слишком далеко, и он отмечен дайцзи, словами своей судьбы.
Иногда можно выбрать дорогу, и она приведет к тропинке, а потом в тихое место, где можно устроить дом. Но у Жэнь Дайяня другая дорога, и она видит это, признает это в темноте.
Мечта его жизни не ведет в сельскую местность, где птицы разбудят тебя утром, и ты сможешь прогуляться под листвой деревьев к пруду, возможно, увидеть лепестки лотоса, плавающие на воде, золотых рыбок под водой. Шань понимает долгой ночью в Синане, что он не тот мужчина, которого любить безопасно, его жизнь не может быть безопасной. И поэтому она плачет. Слушает пение фонтана во дворе.
«Этому цветку не суждено похожим быть на прочие цветы», – написала она здесь. Но это не совсем верно. Разве она не просто еще одна женщина, стоящая над двором при лунном свете, а ее сердце слишком далеко, и не там, где нужно?
Несколько дней спустя, на обратном пути на восток, при подъезде к Еньлину, ее месячные приходят, как обычно.
Глава 18
Лу Ма, сына великого поэта, который сопровождал своего отца на остров Линчжоу, не оставлял кашель по ночам и приступы лихорадки после того, как он пожил на острове несколько лет.