Звёздная тень

Лукьяненко Сергей

Кэлос медленно поднял руку.

— В его ладони, которой он мог гнуть стальные балки и рвать тросы, уже не было руки девочки. А дальше… дальше совсем уж банально. Он кинулся обратно во Врата. Даже не посмотрев на море, которое и впрямь шумело рядом. И Врата открылись. Они открывались день за днём, и мальчик метался из мира в мир, зная, что должен, обязан найти девочку. Ведь без неё все подарки Тени были ему ни к чему. И облака — стаи светящихся птиц, что носились по ветру наперегонки с летающими островами, и дикие леса, где полуголые люди жили в гармонии с природой, и огромные города, где от зданий не было видно неба, и водопады, стекающие

по скалам из драгоценных камней, и маленький домик на краю бесконечного поля, где мальчика накормили и долго пытались утешить… Порой мальчику казалось, что он прошёл уже всю Тень, а потом он понимал, что её не пройти никогда. Он плакал и смеялся, входил во Врата и ждал, ведь девочка тоже искала его, не могла не искать… Порой его охватывало безумие, он выныривал в мирах, где шла война, и бросался в бой, не разбирая, против кого и за что сражается. Из него получился хороший солдат и о нём даже ходили легенды… несколько коротких лет. В одном мире его назвали вождём. Там он и остался. Если Тень не хотела привести его к девочке — он был готов взорвать Тень. Мальчик поклялся, что создаст новую империю, завоюет всю Вселенную и отыщет свою девочку. Он не знал, как много мальчиков до него уже клялись в этом…

— Ты не нашёл? — спросил я.

— Нет. Потом, когда мальчик вырос и стал умнее, когда перестал в забытьи звать подруг именем девочки, он понял, в чём было дело. Просто он любил… он пылал ослепительным светом… а девочка светила отражённым. И не за что её винить. Она сама верила, что им предстоят вечная жизнь и вечная любовь. Но Тень… Тень знала правду. И подарила ей свободу.

— Ты не можешь её забыть? Не можешь простить Тень?

— Забыть… я давно её забыл, Пётр. Я почти не помню лица. Меня и Раду соединяет в сотню раз больше воспоминаний, больше радости и грусти, чем того мальчика с той девочкой. Я не могу простить другое, Пётр. Тот миг… когда впервые прошёл Вратами. Запах моря, плеск волн, багровое небо — был закат… Миг восторга — краткий миг, когда всё ещё впереди и мы были вдвоём. А потом я посмотрел на свою руку — пустую, сжатую в кулак. Закат погас, море умерло, а мальчик закричал от боли. Вот этого — этого я не простил, Пётр.

— Тень не приносит счастья.

— Тень даёт свободу. А как ею распорядиться — личное дело каждого. Если твоё счастье вылеплено из чьей-то несвободы — тебе не повезло.

— Значит, счастья нет.

— Значит — нет. Пётр, если ты искал идеальный мир, который поможет вам, принесёт процветание, безопасность и счастье, — ты ошибся. По крайней мере в одном пункте.

— Я искал лишь свободу, Кэлос.

— Ну? Ты её нашёл. И много ли тебе от этого радости?

— Не много. И теперь я не знаю, что мне искать.

Мы замолчали. Флаер нёсся над планетой, вокруг сверкали звезды. Далёкие, красивые, свободные, скованные единой цепью звёзды.

Из чего выбирать, если ни одно решение не даст правильного ответа?

Суровая мечта Геометров?

Злая практичность Конклава?

Равнодушная вседозволенность Тени?

Когда есть лишь две альтернативы — всегда можно надеяться на третью.

Но лишь в сказках третий сын побеждает дракона, а третье желание оказывается верным.

В мирах несвободы, в мирах жёстко ограниченных прав, в мирах вольной анархии — всегда и всюду люди обречены страдать. Терять, искать, ошибаться. Причинять боль и терпеть муки. Мне нужно то, чего никто не в силах дать. Мне нужен рай, а рая просто нет.

— Тебе тяжело, — сказал Кэлос. —

Я понимаю. И всё же мой совет… мой единственный совет — прими Тень. Она не станет мешать. Если вы захотите стать счастливыми — вы ими станете. Это лучше, это неизмеримо лучше, чем умереть навсегда.

— Так говорил мой дед… когда оказался в теле рептилоида. Мне бы сейчас его совет.

— Ты можешь рискнуть. Войти во Врата. Если ты и впрямь хочешь найти своего деда…

— Откуда мне знать, чего я хочу?

— О. Ты взрослеешь, парень. Кстати, приглядись к зелёной звезде впереди…

Я кивнул. Если Кэлос думает, что я не привык отличать звёзды от космических станций…

— До неё около ста километров, — сказал я.

— Около десяти тысяч.

Надо же. Ошибиться на два порядка.

— Около четырёх километров в диаметре?

— Ну, если слово диаметр тут применимо…

Судить о диаметре станции и впрямь было нелепо. Она напоминала не то фигуру из учебника стереометрии, не то скелет морского ежа. Иглы, толщиной в сотню метров у основания, торчали из многогранного центра станции. Обшивка — бугристая, неровная, тускло-зелёного цвета.

— Немного напоминает живое существо, — сказал я.

— Дань традиции. Лига давно отказалась от выращивания биологических кораблей.

Я поперхнулся. Могу я придумать хоть что-то, чего ещё не было в Тени?

А может ли Тень показать мне что-нибудь, чего я не смог бы придумать?

Флаер медленно скользил между расходящимися лучами. Ничего похожего на шлюз не было — наоборот, навстречу нам выпячивался широкий отросток.

— Они неплохие люди, — сказал Кэлос. — Пусть даже и не все среди них — люди…

— Почему такая большая станция? — не в силах оторвать взгляда от приближающейся поверхности, спросил я. Сейчас как врежемся… — Вы ведёте с ними крупную торговлю?

— Что ты. Наш мир почти ничего интересного не производит. Станции Лиги одинаковы, независимо от важности планеты. Это оказалось выгоднее, чем перестраивать станции у миров, внезапно оказавшихся важными для Лиги.

Мы вплыли в протянутое станцией щупальце. Только что впереди была твердь — и вот мы уже внутри цилиндрического, ярко освещённого шлюза.

— Теперь предстоит самое интересное, — заметил Кэлос. — Старайся не удивляться их виду, поведению, вопросам. Тебя ничем не удивила наша планета, но на неё ты попал через Врата. А это мир, который для тебя не предназначен.

Он ловко потянулся вверх, выныривая из защитной среды флаера. Я последовал за Кэлосом. Верх корабля уже раскрылся. Мы стояли в шлюзе — самом обыкновенном шлюзе, которые никак не придумать по-иному.

Чему мне удивляться?

Если Кэлос считает, что я ещё на это способен, — то он ошибается. Пусть в шлюз чинно войдут Люк Скайуокер с Дартом Вейдером, вбежит, приплясывая и держась за руки, парочка весёлых чертей, вползёт обвешанный оружием металлический паук — я не удивлюсь. Это ведь Тень.

Стена качнулась, изгибаясь. Сквозь неё проступила человеческая фигура. Уже приятно.

Молодая несимпатичная девушка в белом чешуйчатом комбинезоне, рука сжимает оружие, похожее на короткоствольный автомат.

— Приветствую на станции Лиги, — сухо сказала она. — Назовитесь.

Я не удивился. Я ведь обещал себе не удивляться.

— Может, тебе ещё паспорт показать, Маша?

Взгляд девушки остановился на моём лице.

— Ну? — поинтересовался я. — По новой станем знакомиться?