Звездное вещество
Шрифт:
...Мы лежали рядом, держась за руки, словно бы негласно договорились все начать сначала. Женя прильнула ко мне, обняла горячей рукой и прошелестела: "Прости, Санечка!" Я прижал ее к себе, простершуюся вдоль моего бока и бедра, и нежно гладил кончиками пальцев ее позвонки. Скоро она уснула. Мною же овладела ревниво и цепко Задача, маня тем, пригрезившимся в цирке, решением. Я уходил в сон, но и там это продолжалось, мучая неясностью. Что-то копилось, что-то стучало в темных и тайных глубинах и все бежали, бежали по кругу в моих сновидениях белые лошадки, гонимые щелкающим кнутом.Когда я проснулся. Женя еще спала. Я любовался ее лицом, и словно бы впервые открывался мне великий и святой смысл того, что являет собою союз Мужчины и Женщины, порождающий не только детей, но и вообще все прекрасное на свете – картины, стихи и ошеломительные открытия. Женя раскрыла глаза, и мы бросились
распирало грудь...
В очереди к прилавку я попытался уже привычно вызвать в памяти свою Задачу. Но она вдруг ослушалась. И в этом тоже было что-то новое... Я старательно завинтил крышку на банке со сметаной. Круговое движение вроде бы толкнуло из темной глубины к свету сознания что-то из пригрезившегося вчера в цирке. Но я опять ничего не понял. Гак и вышел в белое великолепие заснеженной улицы. Каждый шаг сопровождался звонким хрустким щелчком, и снова перед глазами возникали лошадки, бегущие по кругу, и... Явилось готовое решение -линейка СВЧ резонаторов сомкнулось в кольцо, это и была необходимая бесконечная дорожка для моих плазменных лошадок! И что замечательно – не нужно выбрасывать злосчастный магнит. Нужно только повернуть в его зазоре электродную систему из вертикального положения в горизонтальное. Теперь я знал, как организовать в плазме уип-эффект с временами короче наносекунды. Идея о периодическом "подстегивании" нашла ясное техническое решение. И даже название возникло само собой. Это называлось циркотрон.– Что это ты белее самой сметаны? – встревожилась Женя, принимая банку из моих рук. – Не захворал ли часом? Или придумал что-то стоящее?
– Тебе не кажется, что эта твоя публикация в институтском сборнике что-то вроде нашего русского "кукиша в кармане" Сандерс о тебе даже и не подозревал? – Разумеется. Сборник выходил под грифом "Для служебного пользования " в тре х стах экземплярах и рассылался по списку только предприятиям, тесно связанным с н а шим НИИ.
– Но ведь были же какие-нибудь советские аналоги американского
" APPLIED PHYSIC "?.
– Да, весь ученый мир знает наши журналы "Успехи физических наук" или "Журнал технической физики", но пробиться в эти издания можно, только получив такой бл и стательный результат, какой был у Сандерса. – И еще одно ранит меня, папочка. Американец с помощью ЭВМ легко перекрыл то, что ты так замечательно родил своей интуицией в глубокой душевной смуте, в этих коктебельских твоих страданиях. А следом и циркотрон порожден трагическим сверх у силием духа. Как же это все "по-нашенски", по-русски!.. Так и видятся мне два Прометея Один извлекает уголек из божественного костра длинными удобными щипцами, а другой хв а тает его голыми руками и несет его людям, перебрасывая с ладошки на ладошку...
– Очень похоже. Зато ладони у нас покрепче. К твоему сведению, ни Сандерс, ни кто др у гой, до периодического уип-эффекта до сих пор не додумались. Я следил за всеми публик а циями и выступлениями Роберта Сандерса на конференциях. Он сумел укоротить и м пульс до наносекунды и нейтроны получил, но до наших результатов
– Ты хоть на тот раз "застолбил " в мировой науке свои открытия?
– Что ты, Дарья! Ты слабо себе представляешь режим секретности в наших НИИ. Едва мы "утер-р-ли нос этому амер-р-иканцу", как того хотелось нашему Ряби н кину, все наши результаты были тут же засекречены, потому что ими заинтересов а лись военные...
– Ладно, ладно. Не рассказывай вслух. Лучше пиши дальше.
Глава 9. ОЗЕРНЫЙ СЕМИНАР
Две белых рубашки, на день доклада и для банкета. Теплый свитер Жениной вязки. Носовые платки и носки, мыльница, бритва и зубная щетка, и даже синий томик "Незабудок" Пришвина, чтобы в дороге не скучно было. Все это уже лежало на кресле, самому оставалось лишь уложить вещи в портфель. Отыскал в кладовушке еще и свои резиновые сапоги. В портфель они не помещались. Пришлось сложить голенищем в голенище и приторочить к портфелю веревочкой.Сидя у секретера, Маша старательно выводила строки крючков, принадлежащих прописной "р". Даша уже расправилась с каллиграфией и, расположившись со своей работой на подоконнике, раскрашивала акварелью нарядное лиловое платьице для плоской картонной куклы.
– Ты уже сейчас уезжаешь, папочка? – спросила Маша с печалью.
– А что такое озерный семинар? – спросила Даша, не отрываясь от своих занятий.
– Приеду, все вам расскажу. Мамочке от меня привет!
– У нее сейчас будет большая переменка, – сказала Маша, глянув на будильник. – Ты подойди к учительской, открой дверь и позови ее.
– Не стану, Машенька, – засмеялся я. – Видишь сапоги у меня. Не ловко же с сапогами в школу, правда?
Дочери повисли на моей шее. Этакие "кандидатки в акселератки", выше всех мальчишек в классе. В окно светило послеполуденное солнце. Волосы у дочек были сухие и горячие. Заныло сердце – не хотелось расставаться даже и на каких-то четыре дня...У проходной толпились "семинаристы" – элита и цвет синявин-ского НИИ, лучшие из лучших. Царев, Красилов. Рязанов – имена!.. Дрожь в коленках сама собой исчезла, когда вошел в круг. От того ли, что увидел – у Царева сапоги точно так же привязаны к портфелю. Или от того, что никто на появление здесь Величко ну никак не прореагировал, кроме Пересветова да невесть откуда взявшегося Стадню-ка, который заулыбался мне несколько медово. Пересветов потрогал погон моего плаща:
– Принарядился, как в Ленинград? Видишь, большинство здесь предпочитает спортивно-колхозный стиль одежды.
Стаднюк, впрочем, тоже был одет достаточно парадно. Сколько же на виделись? Лет пять? С тех пор, как Георгий Иванович уехал в Саратов руководить крупным родственным НИИ. Теперь он приехал на знаменитый озерный семинар фирмы Бердышева, чтобы набраться ума-разума?..Между тем раздвинулись ворота, величественно выплыл из них красный "Икарус", зеркалящий на солнце своими огромными стеклами. Следом двигался еще и голубенький микроавтобус, набитый под самую крышу рулонами и тубусами с демонстрационными плакатами докладов семинара. В "Икарусе" я замялся, пропуская Пересветова к окну, но тот подтолкнул меня в плечо:
– Садись, садись, ради бога, Сашка! Мне эта дорожка на в диковинку, Да и люблю я, грешный, "покемарить" в дороге. Кстати, я узнал: твой доклад сразу после моего на утреннем заседании завтра. Вся надежда на то, что твой доклад вызовет на семинаре "фураж"!– Что это еще за "фураж" такой, Алексей Сергеевич?– Ну. это из анекдота про Петьку и Василия Ивановича. Анка побывала в Париже и произвела там "фураж", потому что смешала вместе фурор и кураж. Величко, чтобы получить фураж для своих плазменных лошадок, ты должен произвести фурор. Иначе – кранты, придется закрывать лавочку! Так что с этой вот минуты сознательно выводи себя на должный кураж. Понял теперь?– А что Генеральный не знает ничего про наш нейтронный выход? Ты ему так ничего и не говорил?– Не все так просто, Сашка! Говорить-то я ему говорил, да только так, чтобы он не очень-то и расслышал. Ладно, ты не бей себе это в голову, это мои хлопоты. Твоя задача так "вкусно" сервировать свое блюдо, чтобы у Генерального слюнки потекли, руки зачесались продолжить твою работу в своем НИИ.– Или дать нам по шее?– Не исключено. А рука у него тяжелехонька, уж это я знаю не понаслышке.