Звездное вещество

Черненко Евгений Иванович

Включился свет, и танцующие вернулись к застолью. Тонколицый и спортивно подтянутый Гера и миловидная Валя не скрывали счастья, но смущенно переглядывались, когда крики "горько" сдела­лись уж слишком настойчивыми. Гера бережно откинул фату и поце­ловал невесту... Вот так. Теперь коренной ленинградец Герман Латни­ков становится хозяином деревенского подворья, "справным мужиком", как говорит об этом Юрка Серегин. Правда, через год-другой на месте Забродной Слободы начнется строительство Четвер­того микрорайона, так что станет он, вместе с женой и тещей, городским жителем... Я не сразу сообразил, что происходит. Сидевший по ту сторону от Галины Владимировны, Стаднюк вдруг поднялся и, за хватив тарелку, переместился на пустующее место рядом с Евгенией

Максимовной.

– Рокировка в длинную сторону, – пояснил он, улыбаясь и не сводя с Жени глаз. – Хочу досказать вам ту историю, Женечка.

Женя мгновенно вся заалела. Она тут же переставила свою и мою тарелки и поменялась со мною местом.

– При рокировке меняются местами две фигуры, Георгий Ивано­вич, вам ли того не знать! – отпарировала Женя. Лицо ее испугало ме­ня вдруг наступившей бледностью. – А историю можно досказать и на другой свадьбе и вовсе не мне, я не обижусь.

По лицу Стаднюка пошли пятна. Но он засмеялся и восхищенно качнул головой... И тут же, как ни в чем не бывало, сказал мне:

– Слушай, дорогой мой, совсем я забыл тебе сказать. Завтра у нас будут командированные из Новосибирска. Продумай, что мы запишем в договор о содружестве с академическим институтом.

– Уже продумал и черновик набросал, – ответил я и принялся рассказывать шефу, что именно следует, по моему мнению, поручить сибирякам. Скосив глаза, Стаднюк рассматривал Женю, оживленно говорившую о чем-то с Галиной Владимировной.

– Счастливчик ты, Сашка! – тихонько сказал он мне с восхищением. – Такая женщина! На твоем месте я бы уже давно был и доктором наук и лауреатом и Герсоцем. На руках бы ее носил и пылинки сдувал как с драгоценности...– Ну, уж меньше всего ей нужно, чтобы я становился Герсоцем, рассмеялся я. – Только я вам доложу, Георгий Иванович, что говорить с кем бы то ни было, о своей жене не в моих правилах. Вернемся лучше к новосибирцам.

И тут в глазах Стаднюка коротко сверкнуло такое!.. И он довольно зло сказал мне непонятные слова:

– А ты не прост, счастливчик, ты не так прост, как я наивно думал. Ты, оказывается, ведешь крупную игру через голову своего начальника прямо с Генеральным директором? Понятно же. почему ты так уверенно дерзил мне эти шесть лет! Ладно, посмотрим еще, чья возьмет.

Откуда же мне было знать, что после отъезда министра между Генеральным директором и начальником Проблемного отдела вышел крупный разговор. Стаднюк предложил на должность начальника отдела УТС во вновь образуемом научно-исследовательском комплексе кандидатуру Селезнева Аскольда Васильевича, кандидата технических наук, имеющего к тому же опыт работы в этой должности. Бердышев жестко сказал: "Величко и никто другой!"

Это все я узнаю нескоро. Видит Бог, не вел я никакой игры через голову начальника отдела.Я немного опешил после выпада Стаднюка. Но тут снова погас свет, и побежали по стенам зайчики, и объявили белый танец. Женя пригласила меня. В медленном блюзе я обнял эти родные, такие пря­мые, плечи, словно защищая от чужих жадных лап. Женя рассмеялась, поняв мой жест, и близко смотрела в лицо, чуть запрокинув голову.

– Вот так и танцуй теперь со мною до конца свадьбы Латниковых каждый танец. Ладно? С меня достаточно этого знакомства на сегодня. Как он кладет руку на талию... бр-р-р! – Ее передернуло от воспоми­нания. – Это очень плохой человек, Саня. По твоим рассказам он мне казался лучше. Нужно придумать, как держать его подальше от твоих дел. Ты же что угодно можешь изобрести, если постараешься, приду­май что-нибудь.– Что-то ты очень бледная, Женя. Устала? Полночь уже. Давай попрощаемся потихоньку с молодоженами. И слиняем.– Нет, нет. Потанцуем еще. Не часто теперь приходится нам с то­бою танцевать. Поцелуй меня незаметно, когда окажемся за колон­ной... Я тебя очень люблю сегодня. И все вспоминается наша с тобой свадьба. Как сбежали с собственной свадьбы, помнишь?

...По дороге домой мы все еще вспоминали свою свадьбу. Хру­стел под ногами мартовский лед, и тихо сыпался

под звездным небом мелкий сухой снежок, выжатый из воздуха ночным крепнущим мороз­цем.

– Гера с Валей – красивая пара! – сказал я, испытывая гордость за лучшего молодого волка своей "стаи".– Чудесная, – согласилась Женя. – А месяцев через пять ваш Гера уже станет папой. Заметно... А ведь под фатой невестонька! А я сты­дилась фату надевать, как только меня не уговаривала Надежда. Как же, двадцать шестой год – и все девушка. Стыдище, правда?.. Скажи, Саша, только честно, ты мог бы полюбить другую, не меня, ну... зем­ной что ли, любовью?– Что еще за глупости, Женька?.. Вот мы сейчас идем с тобою поздно по спящему нашему городу. Мы – двое. Вдумайся только, какое это чудо... Двое со своей тайной, как полюса магнита с их магнитным полем, которого не может быть у одиночного магнитного полюса. Нас связывает, бесконечное уже, множество чудесных силовых линий... Вот без этого "магнитного поля" не получится у меня никакой земной любви.– Никогда-никогда? Даже если я исчезну?

– Перестань, Женька, прошу.

Так мы и шли. д в о е, по мартовскому задиристому морозу, пробиравшемуся к Жениным коленям в тонких колготках и коченив-шему мои ноги в легких полуботинках. И так заманчиво было нам до­браться поскорее домой и нырнуть в тепло и ласку супружеской своей постели. И так радостно велика и горяча еще виделась нам впереди жизнь. Еще и до серебряной свадьбы добрый десяток лет, не говоря уже о золотой... Почему же невнятная тревога, подобно настойчивому тому морозцу, пробиралась к сердцу?Лифт уже не работал. Мы стали подниматься по глухой полутем­ной лестнице. На пятом этаже Женю качнуло, она оперлась о перила и тяжело дышала с закрытыми глазами.

– Жень, что с тобой? – всполошился я.

– "Надо меньше пить!" – засмеялась сквозь одышку Женя, цити­руя любимый фильм.

– Ты и одного бокала не осилила, я обратил внимание. Такое, как сейчас, уже бывало с тобой?

– Да. На прошлой неделе в школе... Не смогла... привычно взбежать... на третий этаж. Уже проходит. Не пугайся, Санечка, переможем.

Я поднял Женю на руки и понес по лестнице до квартиры. Она обняла меня и горячо шептала в ухо: "Какой ты, оказывается, сильный у меня! И вообще мужчина что надо. Вот теперь я и нарекаю тебя своим капитаном. Навсегда!"

Глава 12.

– Как же мне не хочется уходить от вас, милые мои! – вздохнула Женя.

Маша и Даша льнули к ее рукам, по-кошачьи терлись щеками о плечи. За последнее лето они уже почти сравнялись ростом с мамоч­кой. Она обняла их головы и поцеловала затылки. Решительно взялась за ручку двери и смежила веки:

– Идем, Санечка, не то я опоздаю на последние процедуры. Руки и попка прямо-таки горят от этих бесчисленных уколов.

Мы спустились в лифте, обогнули дом и увидели большую и очень яркую луну в небе темного бутылочного стекла. Редкостное для Подмосковья тепло держалось всю первую неделю сентября. Две неде­ли назад мы, все четверо, вернулись из Коктебеля. Все лето не было никаких тревог. Женя даже кое-какую гимнастику делала рано по ут­рам на холме Тепсень. И вот надо же – перед самой школой угодила в больницу с этой самой одышкой, так напугавшей в марте. Шли мед­ленно, Женя взяла меня под руку. Спросила:

– Когда ты уезжаешь?– Послезавтра. Сейчас вот тебя провожу и засяду за доклад. Он у меня в общем-то весь в голове, текст я обычно не пишу. Главное – как следует продумать плакаты. Завтра их еще надо и нарисовать!– Хорошие хлопоты, я тебе немножко завидую, как всегда. О до­ме не беспокойся. Надежда присмотрит. Позвони ей завтра с работы.– Может быть, девчонки одни побудут?

– Жалко их, Санечка. Совсем еще детеныши, хоть и акселератки. Как называется твой доклад?

– "Итоги и перспективы исследований УТС в водородно-литиевой плазме на основе эффектов схлопывания". Бердышев потре­бовал дать научно обоснованный прогноз выхода на брейкивен.