Звёздные войны. Учитель и ученик
Шрифт:
– Признаться… такого я не ожидал, – произнес наконец Квай-Гон.
– Могу представить, – сухо сказал Мейс. – Несколько лет назад мы и подумать не могли, что вообще будем рассматривать такую идею. Но с тех пор мы все изменились. Помудрели. А значит, изменились и возможности.
Квай-Гон помолчал, собираясь с мыслями. Один из поворотных моментов его жизни наступил без всякого предупреждения. Все, что он скажет и сделает в следующие несколько дней, будет иметь огромные последствия.
– Зачастую вы бывали не согласны с моими методами. Хотя, пожалуй, вы скажете, что это я бывал не согласен с вашими.
– Правда это, – подтвердил Йода.
Депа Биллаба бросила на Йоду взгляд, который Квай-Гон не смог расшифровать.
– Но правда и то, что Совету джедаев нужны более разнообразные точки зрения.
«Неужели Совет наконец образумился?» Квай-Гон надеялся, что никто не уловил эту его мысль.
Мейс кивнул:
– Да, Квай-Гон, мы часто спорили. Даже конфликтовали. Но ты всегда уважал власть Совета, в то же время не изменяя своим внутренним убеждениям. Это признак большого таланта к…
– Дипломатии? – спросил Квай-Гон.
– Я собирался сказать: «к соблюдению баланса», – ответил Мейс.
Это была опасная дорожка, на которой Квай-Гон не раз оступался. Но с годами он оступался все реже. Он научился вполне сносно ладить с Советом. А теперь, похоже, Совет был готов прислушаться к нему в ответ.
Квай-Гон никогда не представлял, что сам будет заседать в Совете. По крайней мере, с тех пор, как был ребенком. Однажды, еще в начале его ученичества, они беседовали о Совете, и Дуку лишь хмыкнул. «У тебя независимое суждение, мой падаван, – сказал он. – Совету не всегда это по душе». Учитывая, сколько раз Квай-Гону доводилось спорить с Советом – с самых ранних дней в ранге рыцаря-джедая и до последнего случая, который был шесть недель назад, – он всегда полагал, что никогда не поднимется на вершину иерархии Ордена.
Но теперь это может стать реальностью. Нет: станет. Он будет участвовать в принятии решений и, возможно, привнесет перемены, которые сам хотел бы увидеть. Это величайший шанс в его жизни.
– Для меня это большая честь, – произнес Квай-Гон. – Прошу дать мне время помедитировать, прежде чем я приму приглашение. – Разумеется, он согласится занять место в Совете. Но сначала хотелось бы полнее осмыслить, какие перемены это принесет в его жизнь и сколь важную роль ему предстоит играть.
– Очень мудро, – сказала Депа. – Большинство из тех, кого приглашали в Совет, поступали точно так же, в том числе и я. Если же кто-то этого не сделал… ну, думаю, он просто не представлял, во что ввязывается.
Вокруг послышались смешки. Из-за респиратора Поли Дапатиана донеслись звуки веселья. Улыбка Депы Биллабы была заразительной, и Квай-Гон осознал, что улыбается в ответ. Хотя Совет никогда не проявлял враждебности в его отношении, сейчас Квай-Гон впервые испытал настоящее чувство товарищества – дружбы между равными. Тет и хатты уже казались проблемой далекого прошлого. Будущее сияло так ярко, что угрожало затмить настоящее.
«Спокойно, – осадил он себя. – Даже приглашение в Совет джедаев не должно вскружить тебе голову».
– Обдумать все тщательно ты должен, – согласился Йода, единственный член Совета, сохранивший серьезность. – Поспешного ответа не давай.
– Конечно, – ответил Квай-Гон. Разве он не дал понять, что именно таково его намерение?
Прежде чем он успел развить эту мысль, Мейс сказал:
– В некотором смысле это приглашение случилось в удачный момент. Перестановка может потенциально решить другие проблемы.
И лишь тогда Квай-Гон сообразил: если он займет место в Совете, Оби-Вана перепоручат другому учителю.
На самом деле членам Совета не запрещалось обучать падаванов; еще тогда, давным-давно, один из одногруппников Квай-Гона стал падаваном мастера Дапатиана. Делались исключения и во времена кризисов, когда всем приходилось брать на себя дополнительные обязанности. Но такие случаи были редкостью. Работа в Совете требовала массы времени, а также огромной концентрации и самоотдачи. Если пытаться совместить этот труд с не менее важным делом обучения падавана… в общем, ситуация будет непростой и, вероятно, несправедливой по отношению как к ученику, так и к учителю. Только тот, кто уже давно заседал в Совете и приноровился к его плотному графику, мог помыслить о подобном шаге.
– Понимаю, что вы имеете в виду, – произнес Квай-Гон. – Быть может, это и к лучшему. Но я должен все взвесить.
– Конечно, – с теплотой сказала Депа. Йода кивнул, сжимая свой посох из дерева гимер, но промолчал.
Мейс Винду поднялся из кресла и положил руку на плечо Квай-Гону:
– Мы, разумеется, будем хранить это приглашение в тайне, пока ты не решишь войти в наш круг. На данный момент единственное лицо за пределами этого зала, кому известно, – это сама канцлер Каж. Но если ты хочешь обсудить это с падаваном Кеноби или с друзьями, – пожалуйста, только пусть пообещают не болтать.
– Ясно.
Квай-Гон вышел из зала Совета в странном состоянии. Он не мог сказать, что был как в тумане, поскольку в чем-то ощущение было прямо противоположным. Каждая деталь окружающего мира проявлялась со свежей четкостью, будь то разноцветный орнамент в каменном полу или алая кайма на одеянии молодого рыцаря-джедая. Казалось, будто приглашение в Совет подарило ему новое зрение. Новый взгляд на реальность, к которому, несомненно, он будет привыкать всю жизнь.
«Совет, – сказал он себе. – Сила всемогущая, Совет».
Возможно, другой джедай поддался бы восторгу или даже соблазну гордыни. Квай-Гон был слеплен из более твердого материала. К тому же он не мог чувствовать себя полностью счастливым, учитывая вопрос Оби-Вана.
Квай-Гон уже пришел к выводу, что как учитель и ученик они друг другу не подходят. А о переводе не запрашивал главным образом потому, что знал: Оби-Вана это ранит, и он будет винить себя. Приглашение в Совет устранит личный аспект, перевод будет нужен чисто из практических соображений. Оби-Ван получит учителя, который сможет лучше ему помочь.