Звездный демон
Шрифт:
Сначала жрецы, а потом и воины организованно, без волнения и единой собственной мысли переправились в храм перехода в пустыне. Это заняло около часа. Путешествие же через Врата, через бесчисленное количество световых лет, произошло гораздо быстрее: Врата, в отличие от порталов, могли оставаться открытыми более часа.
По прибытии на негостеприимный и бедный жизнью Абидос – отвратительное место для обитания высшего существа – Ра пришлось совершить самую длительную пешую прогулку за последние десятки лет. Гоаулд расположился в небольшой крепости, в которой держал припасы
И там правитель землян наконец смог вздохнуть и поразмыслить спокойно. Уничтожить Менеса – это было сейчас первостепенной задачей.
Наквадная бомба, вот что подойдет.
Ра был хорошим инженером даже для гоаулда, и смог бы изготовить взрывное устройство, не располагая чертежами. Его разум, хранивший непредставимое для таури количество информации, не позволял Ра свободно восстанавливать все сведения, которые ему хотелось, - постоянно помня все события своей жизни, не выдержал бы даже гоаулд. Но наиболее важную информацию он мог вспомнить при помощи саркофага, причем с абсолютной точностью.
Но прежде, чем действовать, следовало подавить бунты рабочих. Ра скоро узнал, что надсмотрщик над работами солгал ему, - и разгневался и обрадовался сразу. Добыча наквада не прекращалась, требовалось не разрабатывать новые месторождения, а всего лишь опять подчинить себе примитивных и неорганизованных абидосских рабов. Ра приступил к этому немедленно.
* “Хор-воин”: подлинное тронное имя фараона Менеса.
* “Сладостная сердцем”: предположительно – имя жены Менеса.
* Титул главной жены фараона.
========== Глава 46 ==========
Когда совет был завершен, Менес сделал то, о чем вспомнил только по его завершении. Он отправил вестника к своим родителям.
Конечно, глубоко в сердце Менес ни на миг не забывал о них… о матери… но это было так больно, так страшно: узнать об участи Сит-Ра и Нефертари. Богоподобный царь, ожидая возвращения вестника, скорчился на полу в опустевшем зале, закрыв лицо руками, – точно ребенок, встретивший хищного зверя и надеющийся, что чудовище исчезнет, если он перестанет смотреть…
Менес всхлипывал.
Киа тоже оставила его, и царь был рад. Киа не видела, что делается с ее повелителем. Хотя именно сейчас он так хотел бы прижаться к ее груди, чтобы она утешала его, подобно матери…
Торопливые шаги, стук и звон браслетов – вестник возвратился и пал ниц. Менес вскинул голову и уставился на слугу расширенными глазами; он утер щеку, на которой остались черные разводы.
– Что?..
– Великий Хор, - начал вестник, поднявшись с пола только на колени и потупив глаза.
Менес схватил себя за волосы.
– Мои родители…
Слуга кивнул и опять горестно и бессильно простерся ниц, как будто мог этой покорностью уменьшить скорбь повелителя. Менес несколько мгновений смотрел на смуглую спину, на которой лежал серебряный амулет, - а потом сам простерся ничком и глухо зарыдал, вцепившись в подушки. Он не заметил, как вестник вышел, а может, выполз прочь, стараясь производить как можно меньше шума.
Посланный Менеса радовался, что его царь не видел того, что видел он, - своего разоренного дома, в котором не осталось ни души. Ра жестоко отомстил изменнику, нанеся ему сердечную рану, от которой не может быть исцеления.
Киа пришла к мужу позже, когда уже совсем стемнело, - вечером того самого дня, когда они одержали величайшую победу. Она чувствовала, что следует дать мужу пережить первое горе в одиночестве, - несмотря на потребность в утешении, Менес прежде всего великий царь, который потом не простит ни ей, ни себе, что его застали в неподобающем виде: плачущим, как дитя, катающимся по полу и проклинающим свое зловонное имя…
Когда Киа увидела повелителя, он все еще плакал, но теперь был почти спокоен – сидел понурившись на полу и щипал подушку. Царица подошла к Менесу и опустилась рядом на колени. Он не поднял головы, как будто не заметил жены.
Тогда Киа подалась к мужу и обняла его за шею; и Менес крепко прижал ее к себе, раскачиваясь вместе с ней и всхлипывая.
– Я убийца моей матери, - прошептал молодой победитель. – Ра убил ее и моего отца, когда я бежал… О, что мне делать, как жить?
Киа так крепко сжала мужа в объятиях, как будто хотела принять в себя яд, скопившийся в его груди и изливавшийся жгучими слезами.
– Нужно жить, - прошептала она. – Нужно, великий царь. Войны всегда ужасны, любимый, а ты…
Она сжала безвольные ладони Менеса и, отстранившись, посмотрела в его вымазанное краской и слезами лицо.
– Ты выполняешь свое предназначение, - сказала Киа, повысив голос. – Слышишь ли ты меня?.. Такова была твоя судьба! Быть может, твой отец сам пожертвовал жизнью для тебя, отказавшись тебя разыскивать!..
Менес притих.
– Вот как?
Киа кивнула.
Менес завел за ухо волосы.
– А мать?..
– Ты думаешь, что она не пожертвовала бы жизнью для сына? – отозвалась Киа.
Менес поник головой.
– Все равно это я убил их… Этому не может быть оправдания…
Киа снова обняла его, ничего больше не говоря, и заплакала вместе с ним. Они долго облегчали грудь в объятиях друг друга, эти боги и повелители мира. И если кто-то из людей, принявших их власть, что-то услышал или увидел – он промолчал и ничего не сказал другим, и сам с собой тоже об этом более не говорил.
Менес и Киа легли вместе, в своей царской опочивальне, но не для любви – а просто затем, чтобы ощущать друг друга рядом. Менес заснул, прижавшись к Киа, как к утраченной матери, а Киа не спала. Она думала о своих родителях.
Как она хотела бы разыскать их и привезти во дворец! Неби и его жена должны были уцелеть – если за прошедшие годы их не убила старость или моровое поветрие: болезни далеко обходили дом Ра, но не щадили его рабов, удаленных от двора.
“Но вынесет ли Менес то, что мои родители живы, если я разыщу их и он будет каждый день видеть их перед глазами?”