Звёздный Спас

Слипенчук Виктор

– И что же, с этим приказом я могу ознакомить всех своих аспирантов и технических работников? – в изумлении только и нашёлся спросить профессор.

– Разумеется, – преувеличенно обыденным тоном подтвердил полковник и сообщил, что сегодня же текст приказа будет вывешен на главной университетской доске объявлений и на доске в их лаборатории.

Насладившись эффектом неожиданности, произведённым на профессора, а точнее, оценив силу воздействия внезапной информации, полковник решил: надо ковать железо, пока горячо.

– Кажется, третьим пунктом вы бы усилили

наблюдение за экстрасенсами. Потому что как-то же надо вам подтвердить свою гипотезу о том, что с изменением силы и напряжения этой непознанной энергии её обладатель, или, как вы говорите, носитель, тоже видоизменяется. Более того, вы утверждаете, что в изменениях носителя (и внутренних, и внешних) главную роль играет не количество накопленной энергии (её объём), а вектор накопления объёма. Ничего не скажешь, очень смелая идея. Очень. Только вот незадача – у вас нет этому свидетельств. Никаких. Абсолютно!

Агапий Агафонович направлялся к двери, прошёл уже более половины пространства и вдруг вернулся (быстро-быстро подбежал к столу, за которым сидел Богдан Бонифатьевич).

– А у меня есть, есть неопровержимые свидетельства! Да-да, есть! – объявил он с торжеством победителя, который более уже не в силах обуздывать своё торжество.

Объявил и опять, как ни в чём не бывало, пошёл по направлению к двери. Он уже почти подошёл к ней, когда его настиг Богдан Бонифатьевич.

– Извините, я не ослышался – у вас есть неопровержимые доказательства?!

– Не доказательства, а свидетельства, – поправил полковник.

Здесь состоялся разговор, суть которого сводилась к тому, что Агапий Агафонович пообещал буквально на днях познакомить Богдана Бонифатьевича с этими уникальными свидетельствами. При этом несколько раз подчеркнул, что взамен ему ничего не нужно, он радеет о развитии отечественной науки, о её приоритете. Единственное, на что он рассчитывает со стороны профессора, – на его дружеское расположение к себе, позволяющее надеяться, что во время научных открытий он не забудет о нём, преданном почитателе его талантов. И, среди других почитателей, одним из первых ознакомит и его со своими выдающимися открытиями.

Снедаемый любопытством, профессор не мог и не желал противиться, как ему показалось, мелкому тщеславию полковника и сейчас же заверил его, что непременно всё так и будет.

На том они расстались.

Агапий Агафонович ещё несколько раз прошёлся от стола к двери и обратно, перегнулся через стол и, отодвинув средний ящик, решительно нажал на «плавающую» кнопку, расположенную под столешницей. И только после этого, потерев руки, приподнято и громко, словно с трибуны, возвестил:

– Сдаётся, что генеральские погоны теперь у меня в кармане.

Глава 27

После встречи Агапия Агафоновича с профессором Бреусом прошло всего несколько дней, а казалось, минул месяц. А всё потому, что чересчур напряжёнными выдались дни. Постоянные встречи, причём не с простыми людьми, а с экстрасенсами – поневоле голова пойдёт кругом. Впрочем, в напряжённости сам

виноват, стал подгребать под себя всё, даже то, что прежде исполняли Наумов и Кимкурякин. А как было не подгребать, если, ознакомившись с донесениями психотерапевта Бэмсика и так называемых врачей: (зубопротезиста) Диониса и (фельдшера) Сатира, профессор Бреус изъявил желание с ними встретиться лично.

Хорошенькое желание! Отказать? Равносильно, что вынуть генеральские погоны из своего кармана и переложить их обратно в карман профессора. А пойти на поводу – можно всех информаторов лишиться. Гораздо безопаснее было бы познакомить его со своей докладной и докладными Наумова и Кимкурякина.

Полковник невесело усмехнулся, но не содержанию известных докладных, а тому, что в их свидетельства никто бы не поверил. Нашли бы умысел. Уж такая у них служба. И, что примечательно, чем глупее выглядит в такой докладной сотрудник СОИС, тем меньше ей доверия, мол, это дезинформация.

Полковник самодовольно ухмыльнулся – пожалуй, единственное преимущество соишников перед другими людьми. И, надо признать, преимущество не малое. Он опять ухмыльнулся – к сожалению, это ума не прибавляет.

Агапий Агафонович в который уже раз разгладил рулончик бумаг, переданный ему профессором Бреусом, и вновь отложил в сторону.

В принципе, в личной встрече профессора с его информаторами не было бы ничего особенного, если бы он мог её правильно подготовить. Но в том-то и дело, что ничего не подготовишь. Знакомя профессора с донесениями, он маленько их подкорректировал, сменил имена фигурантов. Так что теперь встречаться с ними, фигурирующими под другими именами, – равносильно тому, что самого себя подставлять. В другое время что-нибудь бы придумал, а тут вдруг почувствовал такую усталость, словно все судьбы мира легли на плечи. Ничего не хотелось, полнейшее равнодушие ко всему. И вроде работы невпроворот, и вроде вся она срочная, а душа не лежит к ней – полнейшая апатия.

А между тем ещё вчера, планируя сегодняшние встречи с информаторами, Агапий Агафонович ощущал захватывающий интерес, обдумывал, как провести их с наибольшей пользой для СОИС. Он вспомнил, что состояние апатии овладело утром, когда принесли криптограмму из канцелярии Председателя. В криптограмме сообщалось о необходимости создания Международной Чрезвычайной Комиссии (МЧК) с особыми полномочиями по подбору людей, способных предотвратить катастрофу надвигающегося Апокалипсиса. Была ссылка и на декларацию ООН «Об охране Земли как колыбели человечества».

Больше ничего в криптограмме не было. Вместо обычной подписи секретаря канцелярии стояла печать – крест в круге. Странная криптограмма, именно из-за странности Агапий Агафонович не уничтожил её.

Он опять разгладил рулончик бумаг – всё-таки надо как-то зацепиться за что-то, ему негоже впадать в прострацию. Тема детей индиго сегодня очень популярна. Полковник начал читать.

«Впервые о существовании детей индиго заявила американка Нэнси Энн Тэпп, биоэнергетик и экстрасенс».