Звездолет «Иосиф Сталин»
Шрифт:
Солнце поднялось так высоко, что уже не грело – жгло.
Для Гриши, сотрудника ОГПУ с пятилетним стажем это была первая настоящая загранкомандировка. Формально, конечно, он уже покидал пределы СССР, когда в составе спецгрупп громил лагеря душманов в Иране и Афганистане, но то было как-то не по настоящему – верхом, а то и пёхом…
А теперь все иначе – пароход, паспорта, почти три недели плавания…
Может быть это и было нескромно с его стороны, но он считал свою командировку вполне заслуженной, так как был уверен, что лучше других подходит для этого дела. Во-первых, он читал
Правда сразу, еще в Москве сказано было, что в этот раз освобождать никого не придется, что это только рекогносцировка, но это был безусловный намек на будущее. Мировая революция потому и называется мировой, что ареной классовых битв станет весь мир, а значит и этот кусок саванны. Будет! Будет у негров своя советская республика, только вот когда…
Товарищ Гриши, боец Федор Угольник на деревянных ногах дошел до огромного ствола и присел прислонившись. Гриша проводил его взглядом. Тяжело товарищу…
Да не только ему – всем тяжело.
Их маленький отряд без особенного шума и без дипломатических околичностей (ну какая, скажите, в Африке дипломатия?!) высадился на африканский берег с парохода «Спартак» месяц назад.
В группе, что отправилась в глубь континента, их было четверо.
Командира, товарища Воейкова пришлось оставить в подвернувшейся по пути деревне еще неделю назад. Заболел командир так, что видно было – дальше везти – потерять товарища. Григорий, взявший командование на себя оставил его в надежде, что-то, что не смогла сделать аптечка, сделает туземная медицина. Жили же тут негры спокон веку и не переводились…
А третьего товарища они своими руками похоронили вчера. Змея, гадина подколодная, и ведь не по земле, а откуда-то сверху, с ветки… Обвила горло, ужалила – и нет человека. Вечная память товарищу.
Смерть, конечно, никому не в радость, но что обиднее всего, так это то, что в целях секретности даже обелиск или фанерную звезду на могиле поставить нельзя. Раз тут они по секретному делу, то и следов не должно остаться ни при жизни, ни после смерти. Только камнем привалили, да начертил он, макнув пальцем в воду, пятиконечную звезду на камне. Поднялось солнце – и исчезла звезда, как и не было её.
Он вздохнул и посмотрел на товарища. Кто знает, что после них останется… Может и хоронить будет нечего…
А Федор был плох. В его желтых глазах зрачки смотрелись зернышками черного перца.
– У тебя лихорадка, товарищ. Хинин нужен… Или, на худой конец, джин…
– Джин? – слабо оживился Федор. – Да. Джин это хорошо. Только где ж тут его взять? Вот если только товарищ Воейков нас нагонит, может у него первачом и разживемся. Тогда и полечимся…
Знахарь за лечение командира денег не взял, ни английских, ни советских. Пришлось оставить ему три литра спирта, в котором чернокожий доктор как оказалось, хорошо разбирался. Кто ж знает, может и впрямь поможет?
– Ты вон лучше туда погляди красота какая!
И марева, из дрожащей синевы невозможным образом появилась вершина. Та самая. Они уже второй день
– Недалеко уже… – сипло сказал Федор, – дня два три, как думаешь?
– Это как пойдет, – осторожно отозвался Григорий. – Какая дорога будет… Если ничего не помешает, то возможно… Выполним приказ.
Он уселся рядом с товарищем. Солнечный свет лился на саванну потоком расплавленного золота. От этого даже прохлада тени казалась горячей.
«Три дня пути», – подумал он. – «Три дня жары…»
Год 1928. Февраль
Германия. Берлин
… Эта пивная пользовалась в Берлине не самой дурной славой – её облюбовали для своих собраний Германские национал-социалисты, но страсти тут кипели только тогда, когда тут собирались поклонники господ Гитлера и Штрассера, в остальное время тут просто пили пиво под сосиски с тушеной капустой. Напоминанием об этом в иные дни были только номера «Фёлькишер беобахтер», свободно лежащая на столиках.
– Зачем звал? – Спросил один, разворачивая газетный листок и отгораживаясь им от зала.
– Затем, – отозвался сосед. – Служба нужна.
Лист в руках товарища дрогнул.
– Началось?
Опадала пенная шапка в фарфоровой кружке и сосиска напрасно источала дразнящий запах.
– Началось, началось… Вот конверт. Тут письмо. Отправите его по своим каналам в полицайпрезидиум. С британцами связь есть?
– Есть.
– Им тоже.
– Французам?
Ответ он получил через десяток секунд.
– Нет. Лягушатники только под ногами путаться будут.
– Не любишь ты французов, Петро.
– Я, Фриц, Париж люблю, и этого русскому человеку достаточно…
Петро сложил газету, взял кружку, вздохнул.
– Американцам бы закинуть… Только же некому.
– Как это «некому»?
Фриц сложил только что читанную газету так, что сверху остался заголовок – «Большевизм – вызов христианской цивилизации»!
– Вот тебе мистер Вандербильт. Миллионер…
– Вандербильт? Частное лицо.
– Ну и что? У американского миллионера возможностей побольше, чем у Германского Генерального Штаба!
Он взял с соседнего столика чистый лист, достал ручку и, не задумываясь начал писать.
«Уважаемый господин Вандербильт! Узнав из газет о Вашем интересе к положению дел в Европе, хочу проинформировать Вас о предложении, направленном одним представителем Германских научных кругов вождю большевиков господину Сталину. Оставляя в стороне вопрос о принципиальной возможности или невозможности предложенного проекта, обращаю Ваше внимание на сам факт постановки вопроса ученым. Очевидно, что реализация этих планов предоставит в распоряжение большевиков огромные пропагандистские и военно-технические возможности. Будучи уверенным в Вашей бескомпромиссной позиции в вопросах взаимоотношения с Советами, надеюсь, что эту информацию Вы сможете использовать во благо всей Западной Цивилизации…»