Звездолет «Иосиф Сталин»
Шрифт:
Обошлось…
Красвоенлет, пересиливая страх многокилометровой бездны под ногами, расстегнул парашютный замок, подтянулся и, перехватывая замерзшими пальцами стропы, пополз вверх. Ветер трепал над головой белый лоскут парашютного шёлка, стропы в ладонях гудели, словно струны гигантской мандолины, перекрывая рев моторов, а он лез, стараясь не думать, что раньше закончится – его силы или терпение невесть за что зацепившегося парашюта. В голове назойливо болталась мысль, что где-то там, над головой, с неслышным за гулом ветра и ревом моторов с тихим треском расползается такой тонкий, такой невесомый парашютный шелк.
Рывок, еще рывок. Палуба нависла, словно
Тут бы сесть, прислониться чему-нибудь, смахнуть пот со лба да выругаться так, чтоб кровь взбодрилась, потекла быстрее, только где там!
Едва ходившая ходуном грудь стала вздыматься чуть потише, Федосей дрожащей рукой расстегнул кобуру, огляделся. Совершенно пустая палуба упиралась в далекие горы. Чуть левее угольно-черной вершины Арарата в небе, располосованном расплывающимися черными полосками, кружил с десяток самолетов. Разобрать кто там свой, а кто чужой, было невозможно. На Федосеевых глазах один из аэропланов беззвучно вспыхнул и, таща за собой черный хвост, покатился к земле. Пилот только кулаки сжал. Непонятно. То ли горевать, то ли радоваться…
Красвоенлет спохватившись, обернулся.
И с другой стороны пусто. На душе стало легче. Кажется, эта палуба у них явно предназначалась для посадки аэропланов, а поскольку с начала боя прошло, вряд ли больше двадцати минут и беляки еще не израсходовали ни патронов, ни горючего, то…
Попади он на верхнюю палубу было бы гораздо хуже.
Пока ему везло. Может быть и дальше удача от него не отвернется? Она хоть дама и легкомысленная, а любит инициативных и предприимчивых.
Ревевшие над головой моторы ясно показывали, где находятся аппараты, готовые к взлету. Только там незваный гость мог найти помощь. Надежды на чужие крылья у Федосея было больше, чем на собственный парашют. Оставляя себе единственный выход, он, встав на колени, отцепил шелк, проводив взглядом его падение. Теперь у него оставался один способ выбраться отсюда – улететь. Причем улететь «по-тихому».
С легкой заминкой рука отпустила застежку кобуры. В очках консервах, шлеме и кожаном реглане его скорее примут за своего. Может быть и прорываться с боем никуда не придется. Он глубоко вздохнул – выдохнул, вздохнул – выдохнул…
Спокойствие и сосредоточенность. Ну и естественность, конечно…
Не торопясь, дошел до лестницы и также неторопливо полез вверх, по-хозяйски твердо ставя ноги на железные ступени.
Первое, что бросилось в глаза – люди. На верхней палубе, под трепетавшим на ветру «юнион джеком», царила деловитая суета – пилоты и механики занимались своей работой – катили баллоны со сжатым воздухом и тележки с заправленными пулеметными лентами, ковырялись в моторах, готовились к вылету. За шумом двигателей почти ничего не было слышно – люди привычно объяснялись знаками, но Федосей и не рассчитывал разжиться тут военными тайнами – ноги бы унести…
Стараясь не показывать любопытства, оглянулся. Все тут было примерно как на «Товарище Троцком» – ряд аэропланов стоял справа, освобождая место для взлета. Колеса воздушных машин сжимали колодки. Сейчас механики возились у переднего, готовя машину к вылету – от него уходила пустая тележка из-под огневого запаса, а навстречу ей быстро шагал пилот. Вот она удача!
Федосей зашел за самолеты и, пригибаясь, чтоб не задеть крылья, нависшие над трехверстной пропастью, заспешил к переднему биплану. План был прост, как революционный лозунг «Даешь»! – оглушить пилота, занять его место и
Из-за хвоста он увидел, как пилот приподнялся в кабине и крутанул в воздухе рукой. Мотор взвыл, тугая струя ветра отбросила полы Федосеева реглана назад, обожгла холодом щеки, а аэроплан, вздрагивая крыльями, медленно тронулся вперед, разворачиваясь на взлет.
Пора!
Федосей вскочил на крыло, ухватился за расчалку и, хватанув ни о чем не подозревающего пилота за воротник, со всех силы потащил на себя, вытаскивая из кабины.
Сил бы у него хватило, но подвел воротник. Кусок бараньей шкуры затрещал перепрелыми нитками и остался в руке красвоенлета. От этого чудовищного усилия Федосея чуть не снесло с крыла, но тут очнулся англичанин.
Он заорал от неожиданности и сам подскочил с места. На мгновение оба замерли – летчик с разинутым в крике ртом и Федосей с чужим воротником в руке…
За шумом и грохотом их, конечно же никто не услышал, но зато Федосея теперь заметили механики. Оба, еще не понимая что происходит, замахали руками и затрусили за аэропланом, а тот уже развернулся и, набирая скорость, рвался к концу палубы, спеша вернуться в родную стихию.
Англичанин от неожиданности не схватился за пистолет, а достал незваного гостя прямым в челюсть.
От удара Малюкова отбросило на крыло, и неуправляемый самолет завалился, срываясь со стартовой платформы вниз и входя в последний в своей жизни штопор… От этого движения биплан крутануло и англичанин, не удержавшись в кабине, вылетел, на крыло, сбивая цеплявшегося за расчалку красвоенлета…
Обнявшись, они сорвались в бездну…
Год 1930. Март
Турецкая республика. Малый Арарат
– Смотрите, господа! Снимайте на ваши камеры и записывайте в блокноты, что видите! Аллах велик и он не даст мне обмануть вас, а вам – ошибиться, приняв ложь за правду!
Юсуф-бей, личный представитель генерала Кемаля горестно разводил руки, желая объять бедную турецкую землю и прижать её к сердцу.
На лице его было такое выражение, словно ему страшно хотелось начать причитать знаменитое восточное «вай-вай-вай», но он не решался ввиду почтенного общества, собравшегося у него за спиной. А там стояло действительно почтенное общество.
Турция не представляла особого интереса в глазах мирового сообщества, но все-таки оставлять такую страну без корреспондентов было никак нельзя и самые крупные газеты держали там по одному – двум корреспондентам.
К этой минуте все они стояли рядом с ним и смотрели на горы, а Юсуф-бей обводил их рукой, жестом обиженного, но все еще гостеприимного хозяина.
– Мы всегда считали наших западных друзей цивилизованными нациями, способными понять значимость символов в жизни народов и цивилизаций. Но мы ошиблись…
Да, я мусульманин, но я цивилизованный человек. Мне, как представителю иной, не Европейской культуры, воспитывавшемуся на иных ценностях никогда бы не пришло в голову разрушать Кёльнский собор или базилику Святого Стефана или Египетские пирамиды. Но тут… Это ведь варварство в чистом виде! Вы понимаете, что это не просто гора, не просто камень. Это – Арарат. Место священное для трех религий! Именно там праотец Ной высадился на землю после потопа. Именно там голубь принес ему оливковую ветвь. Это то место, где Создатель заключил новый завет с человеком! Смотрите! Смотрите!