Звездун
Шрифт:
Только на самом деле я ничего не говорю.
Я произнесу эти слова позже, наедине с самим собой. А в ту минуту, вместо достойной отповеди, я бормочу: «Что ж, придется одну оставить» и в качестве маленькой мести не отношу банку на место, а просто кладу ее на прилавок, пусть сами относят. Выхожу из магазина, едва не толкнув толстую негритянку, которая продолжает возмущенно цокать, и чувствую, как возвращается злость.
У нас в школе экономику вел мистер Уотс. Я сидел рядом с Тоби Торпом, большим поклонником готического рока, у которого и пенал, и армейского образца рюкзак были расписаны названиями известных групп вроде «Систерс оф мерси».
Мыс Тоби сидели за Ки м Круфорд, и оба были в нее влюблены. Вообще-то,
Хотя на экономике я большую часть времени представлял, как глажу затылок Ким, мне все же удалось почерпнуть кое-какие знания. Я узнал о типах торговых предприятий, о различиях между ними, об их недостатках и преимуществах.
Мистер Уотс говорил, а мы послушно записывали, что недостатком мелких торговых предприятий – к каковым вполне можно отнести магазинчик рядом с нашим домом – является плохой выбор товаров, а также более высокие цены, чем в крупных супермаркетах.
В то же время преимуществом – я отчетливо вспоминаю его слова, когда иду домой, и меня просто распирает от злости, несправедливости и собственного бессилия, – является дружелюбное, персональное обслуживание. Мне даже кажется, что я слышу, как он называет продажу в кредит примером подобного дружелюбного и персонального обслуживания в магазинчиках по соседству.
Я думаю о мистере Уотсе, о его лысине, о затылке Ким Кроуфорд, о том, не она ли первой в школе сделала модную короткую стрижку, о Лестершире и, что неизбежно, о своем отце…
Глава 23
Примерно за две недели до сенсационного убийства поп-звезды Феликса Картера работник телевидения Расе Филипс потратил свою первую приличную зарплату на игровую приставку «Плэй-стэйшн-2» и игру «Метал гиар солид-2».
Эта игра, сиквел «Метал гиар солид» на «Плэй-стэйшн-1», была самой любимой игрой Расса. Нужно было играть персонажем по имени Солид Снейк, и в отличие от других игр (во всяком случае, до появления «Метал гиар солид») успех в ней зависел не от скорости нажатия на курок и целого арсенала смертоносного оружия, а от осторожности, хитрости и коварства. Игра могла похвастаться сценарием, который дал бы фору многим кинофильмам, и интригой, почти такой же запутанной, как в других обожаемых Рассом играх – серии «Последняя фантазия». Расе, как, впрочем, и большинство других игроков, ждал выхода сиквела со смесью нетерпения и восторга. То, что скромные финансовые возможности вынудили его повременить с приобретением приставки, только распалило пыл молодого человека. Теперь же, включив ее и наблюдая за усовершенствованным действием, разворачивающимся на экране, Расе чувствовал, что на него снизошло спокойствие, чувство завершенности, будто он вернулся домой.
Расе Филипс жил в коммунальной квартире в Фулэме с четырьмя другими парнями примерно одного с ним возраста (чуть старше двадцати), которые, как и он, работали в области средств массовой информации и почти не отличались друг от друга. Центром их жизни была «Плэй-стэйшн» (серого цвета) в гостиной. Игровая приставка обеспечивала основу для совместной деятельности, устанавливала иерархию в доме и возбуждала здоровое чувство соперничества между юнцами, шустрыми, как щенки, и полными энергии, как телепузики.
Все же никто из молодых людей не относился к компьютерным играм серьезнее Расса, и поэтому он не чувствовал ни малейших угрызений совести, когда оттащил свою покупку (черного цвета) прямо к себе в комнату и заперся. Расе поступил так вовсе не из эгоизма или жадности. На самом деле он был человеком щедрым, и его товарищи это знали. Сейчас они собрались в гостиной, играли и слушали электронную музыку группы «Апекс твин», как обычные молодые люди, только начинающие карьеру на лондонском радио и телевидении. Вообще-то старая серая игровая приставка, которой они пользовались, принадлежала Рассу, и потому он, честно говоря, имел право поступать как ему заблагорассудится.
Несмотря на новообретенное чувство завершенности, Расе вдруг поймал себя на том, что его мысли далеки от великолепной графики. Они вернулись к работе, к новой работе Расса в телекомпании «Боттом дроуэр продакшнз», где он занимал должность младшего ассистента в послеобеденном развлекательном шоу «Счастливый понедельник».
К конкретному человеку на его новой работе – Фионе Уоллис.
Фиона, или Фай, как ее все называли, начала работать одновременно с Рассом и занимала точно такую же должность. Она тоже недавно окончила университет и тоже снимала квартиру со своими юными восторженными подругами в столь же богатом удовольствиями районе Лондона – Чизуике. Расе сомневался, что Фай и ее приятельницы проводят вечера у игровой приставки, и все же совпадений хватило, чтобы его очаровать. Впрочем, даже если бы совпадений не нашлось, хватило бы и внешности Фионы – стройной миниатюрной блондинки с эротичными пухлыми губками, всегда модно одетой.
Как уже упоминалось, Расе был очень щедрым молодым человеком. И ему бы очень хотелось кое-что дать Фай.
После того, как он представил Фай в своей комнате, страстно желающую получить это самое «кое-что», Расе решил заняться еще одним приятным занятием – онанизмом. Поэтому приостановил игру и с ловкостью, достойной Солид Снейка, подвинул комод ровно настолько, чтобы заблокировать дверь в свою комнату. Конечно, парни знали, что Расе мастурбирует, они все этим занимались. Периодически ребята заимствовали друг у друга журналы, а еще были общие фильмы, которые использовались в тех редких случаях, когда кто-нибудь из них оставался дома один. Но все же Рассу не хотелось, чтобы его застукали – насмешкам не было бы конца. И поэтому он не только предпринял меры предосторожности, заблокировав дверь, но и убавил громкость орущего музыкального центра, прежде чем достать из-под кровати старый номер газеты «Гардиан», который и раньше неоднократно служил в качестве хранилища последствий его самоудовлетворения. А потом закрыл глаза и призвал на подмогу образ Фай.
Вначале он представил ее идущей по коридору телестудии. На ней короткая обтягивающая футболка и широкие брюки; к груди прижат блокнот. Правда, блокнот, прижатый к груди, оказался лишним. Когда образ девушки отчетливо предстал перед мысленным взором Расса, он убрал блокнот, а потом и футболку.
Затем он представил ее в своей комнате, как она снимает брюки, медленно расстегивая пуговицы на ширинке и окидывая саму себя сладострастным взглядом. После того, как брюки были сняты и Фай оказалась полностью обнаженной – без трусиков, ух ты! – Расе перенес ее на подоконник, который мысленно расширил, чтобы девушке было удобнее, и она сидела там, затягиваясь сигаретой и бросая на Расса томные, соблазняющие взоры.
С лестничной площадки донеслись какие-то звуки, и образ Фай на подоконнике растворился в клубах сигаретного дыма. Расе напряженно прислушался: кто бы это мог быть? Может, Том?.. Кто-то из парней, напевая, зашел в свою комнату, с шумом что-то отыскал, захлопнул за собой дверь и понесся вниз, прыгая через две ступеньки. Расе с облегчением вздохнул и снова приступил к делу, пытаясь представить фай в том же виде.
Какое-то время ему это не удавалось, потом она благополучно проявилась на подоконнике – с сигаретой и зовущим взглядом. Нога закинута на ногу – ноготки покрыты лаком, ух ты! – пальчики слегка барабанят по игровой приставке. Расе представлял ее в этой позе ровно столько, сколько было нужно, – пока не кончил, пока три влажные кляксы не расплылись на страницах «Гардиан».