Звезды светят на потолке

Тидель Юханна

Глава 2

Сразу после ужина Йенна едет на конюшню. В последний раз — о чем и сообщает Сюсанне, которая уже чистит лошадь в стойле.

— Я больше не буду ездить верхом.

Сюсанна оборачивается. Самый толстый конь в конюшне, Хуго, поднимает голову и смотрит на Йенну. Карие глаза, как у Сакке. Ну, не совсем, конечно. Но почти.

— Что ты говоришь? — переспрашивает Сюсанна. — Не будешь? Почему это?

Йенна пожимает плечами и водит сапогом по полу, усыпанному

опилками, — получается узор.

— Просто не хочется. Больше не интересно. Тоска одна.

— Тоска? Да ты только что научила Дикси брать препятствия! Блин, да она теперь скачет как…

— Как лошадь.

Йенна смеется. Сюсанна невольно смеется в ответ.

— Да, — соглашается она и снова принимается чистить спину Хуго. — Как лошадь.

Йенна прислоняется к стене и делает глубокий вдох. Лошадиный запах пробирается глубоко внутрь, согревая все тело, — здесь спокойно и надежно. Здесь хорошо. Но все равно. Все равно она больше не будет.

— Потому что Уллис и Карро говорят, что это для лохов? — спрашивает Сюсанна.

Йенну передергивает. Она снова утыкается взглядом в опилки. Замечает, что нарисовала сердечко.

— А они так говорят? — спрашивает она.

— Ты сама знаешь, что говорят.

— Не знаю я! Да и вообще, не потому.

Сюсанна принимается тереть Хуго с новой силой, и тот закрывает глаза от удовольствия, а Йенна думает, что, если бы она терла или хотя бы чесала спину Сакке, он бы тоже вот так закрыл глаза.

И так же дышал бы покоем. И надежностью. И все было бы хорошо.

— Все равно, сегодня последний раз, — говорит Йенна. — И все.

— А зачем ты тогда вообще пришла?

У тебя даже занятия нет сегодня.

— Просто не хотелось сидеть дома.

— Что случилось?

— Ничего. Нет, ничего такого.

— Точно?

— Говорю — да!

Сюсанна — лучшая подруга Йенны с тех самых пор, как еще в садике подарила Йенне ластик с фруктовым ароматом. Если случилось что-нибудь хорошее, кому звонить, как не Сюсанне. К кому еще ходить в гости с ночевкой, с кем еще гулять под ручку, когда очень захочется, если не с Сюсанной.

С Сюсанной Фридой Эммой Нильсон можно много чего делать.

Но не все.

— Помочь? — Йенна делает шаг в сторону Хуго.

Сюсанна, похоже, все еще дуется, но пожимает плечами и бурчит:

— Можешь подковы почистить.

Йенна приходит домой, когда мама переодевается в пижаму. Маленький телевизор в ее комнате включен, идут новости — показывают всякие ужасы, которые произошли в мире за день. В другом, чужом мире.

— Как на конюшне? — спрашивает мама, снимая носки.

— Нормально.

Йенна вытягивается на маминой кровати, уставившись в потолок.

— Ездила верхом?

— Нет.

Йенна поворачивает

голову, чтобы рассказать маме, что больше не будет заниматься верховой ездой, но в эту секунду мама стягивает с себя футболку, под которой нет лифчика. Видна только нежная розовая кожа. И синий шрам, похожий на застежку-молнию.

В тот день, когда у Йенны выпал передний молочный зуб, маме отрезали левую грудь. Йенна все гадала, что у мамы будет за вид, когда останется только одна грудь. Но все обошлось — маме сделали искусственную, которую можно подкладывать в лифчик.

— Вообще не заметно! — воскликнула Йенна, когда мама впервые примерила накладную грудь.

Мама согласно кивала, поворачиваясь перед зеркалом. Совсем не было заметно, что грудь справа — ненастоящая: обычная мама с двумя шариками. Но перед сном мама снимала левый шарик. «Жалко», — думала Йенна. Иногда, когда Йенне снились страшные сны, она пробиралась в мамину комнату и залезала в тепло маминой постели, где спокойно и надежно. И тогда, конечно, хотелось, чтобы мама была такой, как раньше, — мягкой и округлой, а не плоской наполовину.

Вначале Йенне было противно и страшно от этого шрама, но она ничего не говорила, чтобы не расстраивать маму.

И еще Йенна жалела правую грудь, которая осталась одна-одинешенька, и гадала, что же сделали с левой.

Выбросили прямо в больнице?

Может, там есть специальная мусорная корзина для грудей, больных раком?

А может, их засовывают в банки, как консервированные половинки персиков — такие склизкие и противные, которые бабушка дает на десерт?

Но об этом Йенна не спрашивала.

Время шло, и Йенна привыкла к «застежке-молнии». Ну, почти привыкла.

— Ну вот! — говорит мама, натянув на себя пижаму с Бетти Буп на груди.

Она забирается в кровать и укрывается теплым одеялом. Йенна ложится у мамы под боком и смотрит телевизор, а мама тем временем перебирает ее волосы, и Йенна засыпает.

Глава 3

В Херрелундской средней школе каждый нормальный человек должен блюсти закон. Точнее, четыре закона:

Пей пиво по выходным (или хотя бы сидр).

Имей большую грудь (если ты девчонка, конечно).

Не учи уроки.

Кури на каждой перемене (или хотя бы через перемену).

Йенна и Сюсанна, получается, не очень нормальные. Они не пьют, груди у них вовсе не большие (особенно у Йенны), а еще они учат уроки и никогда не пробовали курить. Йенна сигарет даже в руках не держала.

— Ты б хотела попробовать? — спрашивает она Сюсанну.

Они сидят на изрезанной и исписанной скамейке на школьном дворе. Сюсанна испуганно поднимает голову от учебника английского.