Звезды светят на потолке
Шрифт:
И все садятся за стол, хвалят потрясающей красоты сливочный узор, которым бабушка украсила торт, и пьют, пьют кофе до скончания века.
— Как школа, Йенна? — спрашивает бабушка, вдоволь наговорившись с мамой о карнизах для штор.
Бабушка всегда спрашивает про школу. И всегда хочет слышать один ответ: все хорошо! Поэтому Йенна и отвечает:
— Все хорошо.
— Ты умница, Йенна-Пенна, — говорит дедушка, отправляя в рот здоровенный кусок торта.
— Это точно! — поддакивает бабушка. — И маме ты, наверное, помогаешь?
Бабушкины слова повисают в воздухе. За столом воцаряется тишина, только бой часов доносится из гостиной: бом-бом, бом-бом. Йенна представляет себе молоток, который стучит по бабушкиной голове.
Бабушка всегда нервничает, когда повисает такая тишина. Вот она уже теребит свои золотые браслеты, которые ей подарили на день рождения.
— Конечно, помогает, — произносит, наконец, мама и гладит Йенну по коленке. — И заботится.
Бабушка быстро кивает — да-да, помогает, да-да, заботится — и принимается рассказывать про соседку Гун, которая купила новую машину, и про Карлссонов, которые скоро переедут, и про дочку Лассе в Свэнгене, у которой скоро родится ребенок. Дедушка поддакивает, мама кивает. Положение спасено — они говорят о чужих проблемах вместо своих собственных.
Только Йенна не говорит.
Бабушку надо любить. Но иногда просто нет сил. «Надо помогать, Йенна». «Надо заботиться, Йенна». «Подумай о маме, Йенна». «Мама у тебя — стойкий оловянный солдатик, Йенна».
Как будто она не знает! Как будто она не видит, не понимает, не догадывается о том, как маме больно, трудно дышать, как ее мучает жажда, как она устает, как ее тошнит. Как будто Йенна живет где-то в космосе, а не в одной квартире с мамой.
Нет, Йенна живет не в космосе.
А жаль.
Глава 5
Сюсанна, как всегда, не хочет идти на физкультуру.
— Ну, что на этот раз? — раздраженно спрашивает физрук Йорген и вертит в руках мокрый свисток, который всегда висит у него на шее.
— Простыла, — Сюсанна нервно теребит прядку волос. — Кашляю, вот.
— Кашель баскетболу не помеха, — физрук так хлопает Сюсанну по спине, что та чуть не падает со скамейки для освобожденных от физкультуры.
— У меня и горло болит, — пищит Сюсанна и испуганно косится на толпу одноклассников, которые слушают, уставившись на нее и учителя.
Уллис, одетая в кожаные шортики и футболку с надписью «EAT ME RAW» [2] , шумно вздыхает. Карро тоже вздыхает, а парни топчутся и подпрыгивают на месте — мол, начнем вообще или как? Йенна стоит среди остальных и старается ободряюще улыбаться. Сюсанна не улыбается в ответ.
Физрук Йорген пожимает плечами и подтягивает свои треники, которые вечно сползают.
— Команда «Один» против команды «Два», — бросает он, повернувшись спиной к Сюсанне, которая мгновенно смывается в вонючую раздевалку.
2
Съешь
А Йенна выскакивает на игровое поле. Она, в отличие от Сюсанны, обожает физкультуру. И у нее все получается, правда. У Йенны хорошее чувство мяча, выносливость, сильный бросок, она быстро бегает. Мама тоже любила физкультуру в юности, бегала быстрее всех девчонок в классе. Йенна, правда, не быстрее других.
Но быстрее Уллис.
Ха!
Вернувшись в раздевалку после баскетбольного матча, Йенна и остальные застают Сюсанну сидящей с учебником под вешалкой.
— Победили? — спрашивает Сюсанна, пока Йенна утирает пот.
— Йес! — Йенна делает знак победы — еще бы, она закинула восемь мячей в финале, и физрук Йорген даже спросил, не хочет ли она всерьез заняться баскетболом.
Уллис протискивается мимо Йенны, отпихивая ее в сторону, и злобно смотрит. Качает головой и садится рядом с Карро.
— Блин, ненавижу баскетбол, — ноет Уллис. — У физрука фантазия не фонтан.
Карро поддакивает — не фонтан.
— Вечно баскетбол, — продолжает Уллис. — Как будто нельзя хоть раз поиграть во что-нибудь другое!
— Да уж, — снова поддакивает Карро.
Уллис протяжно вздыхает и снимает футболку. Йенна искоса бросает взгляд на черный спортивный лифчик. Ей самой лифчик не нужен. А вот Уллис пригодился бы дополнительный: грудь аж вылезает из-под трикотажной резинки, как сдобное тесто.
— Блин, жмет! — Уллис пытается стянуть с себя лифчик. — Опять новый покупать! Когда они перестанут расти, Карро?
Карро пожимает плечами.
Йенна поворачивается к ним спиной. Она обожает физкультуру, но терпеть не может эти минуты в раздевалке, когда надо раздеваться и показывать всем подряд, что вообще-то тебе показывать нечего.
Груди у Йенны как две изюмины, нулевой размер — и тот велик. И волос между ног нет, поэтому она не снимает полотенце с бедер до самой душевой. Стоя в очереди, тоже не снимает, как остальные, а когда наступает ее черед мыться, не вешает полотенце на крючок, который приделан слишком уж далеко от кабинки, а кладет на пол совсем рядом.
«Оно разве не намокает, когда на полу лежит?» — спросила как-то Лиселотта.
«Все равно намокнет, когда буду вытираться», — ответила Йенна и стала мыться, повернувшись спиной к придирчивой публике.
Йенна всегда моется спиной к остальным.
Уллис всегда моется лицом к остальным.
— В пятницу, де-е-евки! — распевает Уллис, без тени смущения приплясывая в душевой. — В пятницу вечери-и-инка!
— О, кру-у-уто! — подхватывает Карро. — Кто придет?
— Все придут, всех зову! — Уллис радостно смеется и скачет, и груди радостно прыгают вместе с ней.
Сюсанна смотрит на Йенну. Йенна смотрит на Сюсанну. Всех зовут. Но не все придут.