Звезды в моих руках
Шрифт:
– В смысле?
– Помнишь, я пошла помогать Кристине? Жора и Колька Жилин тоже там были. Я видела, как Жора на меня поглядывал, поэтому решила первой завести эту тему. Он даже поклялся мне, что не сталкер и не маньяк. В общем, если однажды увидишь его у ворот или в школе, не удивляйся, ладно?
– Блин, Роза! – ее слова смущают и злят одновременно. – А если он сегодня придет? Я одета как чучело! Почему ты мне раньше не сказала?!
Подруга от души хохочет, пока я хватаю зеркальце с блеском для губ и спешно наношу его.
– Вот! Вот этого я от тебя и ждала. А то одеваешься как монашка, когда такой парень на тебя запал.
Нам запрещают носить вызывающие наряды, длинные серьги и ярко краситься. Школа, конечно, учебное заведение, но всем девчонкам хочется выглядеть красиво. Поэтому у нас в моде натуральный макияж. На ухоженной коже Розы косметика незаметна, зато подчеркивает ее большие глаза и красивые губы. Одноклассники и некоторые учителя верят, что Роза единственная из всего класса не пользуется косметикой. Наивные.
– Я понятия не имею, как все сложится, – продолжает Роза, – я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
– Почему ты так интересуешься моими несуществующими отношениями? – замечаю я, проверяя, не сползла ли тоналка. – Ты сама легко можешь начать с кем-нибудь встречаться.
– О, за чужими отношениями всегда веселее и интереснее наблюдать. Свои быстро надоедают.
– Хочешь сказать, что мне тоже может надоесть?
Роза пожимает плечами.
– Кто знает? У нас с тобой разные характеры. Мне не понравится одно, тебе другое. Так сразу не скажешь. К тому же у меня было-то всего двое парней, и они оказались не самыми интересными людьми. А у тебя вообще никого не было, поэтому нельзя судить по одним отношениям… это как сварить первые в жизни макароны и верить, что они не слипнутся.
Растушевываю по векам светло-бежевые тени. Впервые наношу макияж за пятиминутную перемену. Непередаваемый экстрим!
* * *
Мне везет, и учителя не замечают боевую раскраску. Чем ближе конец учебного дня, тем сильнее трепещет сердце. Не известно, придет ли Жора сегодня. Он и в предыдущие дни не приходил… Если бы сильно хотел, мы бы уже встретились? Сомнения грызут меня, как крысы провод.
– Ну, что, будешь его ждать? – спрашивает Роза, когда мы стоим у школьных ворот. Я верчу головой, всматриваюсь в лица и фигуры прохожих. Все не те.
– А надо? – протягиваю с сомнением. – Он ведь не может сказать, когда придет, а сейчас уже поздно и холодно.
– Не, пойдем домой, – Роза берет меня под руку и улыбается. – Вдвоем теплее. По крайней мере можем прогуляться до ближайшего магазина и купить чего-нибудь вкусненького.
Рядом с нашей школой каких только магазинов не открывали: и хозяйственный, и магазин шин, даже продавали разливное пиво. В конце концов помещение сдали тем, кто открыл небольшой продуктовый. Пиво школьникам продавать нельзя, родители за шинами, может и зайдут, а вот вкусности или что-то полезное нужны всем.
Мы покупаем всякую гадость: Роза чипсы, а я сухарики. Последние хорошо помогают справляться с нервозностью, когда за закрытой дверью слышатся тяжелые шаги отца. Мама то появляется, то исчезает в квартире. Будто не живет, а мерцает.
Я расплачиваюсь на кассе, когда звонит мобильник. На экране высвечивается мамин номер.
– Да, мам?
– Ты где, Алечка?
– Мы с Розой зашли в магазин, а что? Нужно что-то купить?
– Нет. Я приехала забрать тебя. Нужно поговорить с глазу на глаз. Попрощайся с Розой и перейди на противоположную от школы сторону, хорошо?
– Хорошо, – я кладу трубку и в замешательстве смотрю на подругу. – Мама звонила. Говорит, приехала за мной.
– Так это ж хорошо, разве нет?
– Не знаю… Ладно, она уже тут, я побегу, – мы прощаемся с Розой крепкими объятиями.
Я выскакиваю из магазина первой. С трудом дожидаюсь зеленого светофора и бегу на другую улицу. Сигналит незнакомая служебная черная машина. Маму иногда возят на ней, а иногда она и сама садится за руль. Она получила права, когда мне было восемь, и я до сих пор горжусь мамой за ее смелость. Что до папы… Он побаивается ездить за рулем из-за аварии в прошлом. В юности он гонял на мопеде и чуть не сбил пешехода. Вывернув руль, он съехал в канаву и сломал руку. Все зажило, но страх остался, поэтому он зарекся чем-либо когда-либо управлять.
Я подхожу к машине. Стекло опускается, и я вижу маму за рулем. Она жестом велит мне сесть. Я сажусь на пассажирское сиденье, стекло поднимается.
– Как ты, солнышко? – спрашивает мама.
– Нормально. А у тебя все хорошо?
Мама кивает, заводит мотор и выезжает на дорогу.
– У нас не будет другой возможности поговорить, поэтому я хочу сделать это сейчас, – она напряженно глядит на дорогу. – Я знаю, что вы с папой делали тест ДНК. Мне жаль, что все так получилось. Я должна была сама тебе обо всем рассказать.
Мама резко тормозит. Нас потряхивает, ремень безопасности впивается мне в грудь. Я обхватываю его руками и оттягиваю, чтобы ослабить боль.
– Прости. Я слишком волнуюсь.
Я беру маму за руку и сжимаю, говоря взглядом: «Все хорошо». Она грустно вздыхает.
– Мне повезло, что ты у меня такая понимающая, Аленька. На что я рассчитывала? – мы проезжаем перекресток. Начинается дождь, мама включает дворники. – Ты, наверное, хочешь узнать, кто твой настоящий отец?
Я борюсь с мизерным любопытством. Узнать, что мой папа чужой человек гораздо хуже, чем встретить незнакомца и обнаружить, что он мой отец по крови.
– А мне надо это знать? – спрашиваю маму. Она понимающе кивает и ее взгляд затуманивается. Она отворачивается, вглядываясь в блестящую от дождя дорогу.
– Твой настоящий отец не плохой человек. Просто наши пути с ним разошлись. Я встретила твоего папу, у нас завязался бурный роман. Потом я узнала, что беременна. Твой папа случайно увидел использованный тест и сделал мне предложение. Я не смогла рассказать ему правду. У нас все было хорошо, пока Петя… Петр Васильевич не объявился.
Я слушаю маму, поглядывая по сторонам. Люди бродят черными шахматными фигурами. В осенних сумерках не видно ни лиц, ни цвета одежды. Интересно, папа уже дома или сегодня снова ночует у бабушки?