Звезды во мраке
Шрифт:
Он поднял голову вверх – вершина находилась далеко, туда ему не забраться, как бы этого ни хотел, придется обходить, если хочет попасть в город.
Данька подошел к дереву и попробовал сломать ближайший сук – пора было обзавестись хоть каким-то оружием. Чувство опасности снова проснулось в нем, добавляя адреналина в кровь и готовя к чему-то неприятному. Дерево оказалось упругим и прочным. Пришлось довольствоваться небольшой палкой – убить ею никого было нельзя, испугать тоже, она могла сгодиться только для того, чтобы сшибать верхушки густой фиолетовой травы, растущей
Юноша хмуро усмехнулся и зашагал вперед. Трава становилась все гуще и выше, поднялась по пояс, в ней мог скрываться кто угодно, в том числе и змеи.
Багровое местное светило поднималось над густым лесом, сейчас кажущимся таким же фиолетовым, как трава. Косые лучи били в глаза, может, из-за этого Данька не сразу заметил, как по траве пробежала слабая дрожь. Только когда чувство опасности пронзительно взвыло, он отпрыгнул назад, и поэтому резкий выпад хищника из темной травы не оказался для него смертельным. Юноша мрачно разглядывал огромные острые зубы, торчащие из раскрытой ярко-алой пасти, и капающую слюну. Сам зверь был не очень крупным, но весил, наверно, раза в два больше намеченной им жертвы.
Данька вскинул вверх руку, не задумываясь, автоматически направил навстречу зверю какой-то внутренний посыл, и тот резко отлетел назад, прокатился по траве… но тут же снова вскочил, яростно рыча.
В этот раз юноша поднял руку уже осмысленно, и зверя отбросило метра на два, прежде чем тот успел приблизиться на длину прыжка.
– Отстань, а? – попросил Даниил визжащую от страха темно-коричневую тварь с фиолетовыми вертикальными полосами. – Я прибыл с другой планеты, и вкус мой тебе может не понравиться, а убивать мне тебя не хочется.
Зверь снова прыгнул, едва Данька успел закончить свою речь. Теперь юноша повернул руку в сторону, это изменило направление полета полосатого хищника, и тот бухнулся в ближайший куст прямо на колючие шипы. То ли от боли, то ли от разочарования зверь завизжал так тонко и пронзительно, что Данька даже прикрыл уши руками.
Падение в кусты остудило пыл хищника, он прорвался сквозь колючие ветки и убежал, а визг его еще долго слышался вдалеке.
Даниил хмуро посмотрел ему вслед и нервно потер руки. Было горько и немного обидно, столько перенес на этой планете, и все для того, чтобы не использовать свои способности. А вполне мог бы вот так же раскидать охранников в полицейском участке, сбросить путы и спокойно уйти, да и с полицией бы справился легко, но терпел… И вот когда уже вырвался из двенадцатого штрека только с помощью своей смекалки, какая-то визжащая тварь заставила воспользоваться тем, что он так тщательно скрывал даже от самого себя.
И что теперь?
Хорошо, если это ни на что не повлияет и ничего в нем самом не изменится, а если сделает его монстром? Появятся клыки, кожа покроется густой шерстью, голова станет больше, да и грудная клетка расширится…
– Вот гадина! – Данька выругался и зашагал по камню, стараясь теперь держаться подальше от густой высокой травы.
Подножие горы имело небольшой уклон, по которому скользили ноги, периодически сбрасывая его обратно в заросли, но ему было плевать – пусть только кто-нибудь попробует на него напасть, мало ему точно не покажется!
Пройдя немного, он остановился, почувствовав, как что-то изменилось в нем: остановился и стал осматривать себя в поисках выросшего хвоста, костяных шипов или рогов на голове, даже потрогал зубы, боясь, что изо рта вылезли клыки.
Только поднеся руки к лицу, он понял, что произошло: теперь у Даньки были розовые как у новорожденного, ладошки – раны, которые получил, спускаясь по пластиковой веревке, исчезли, не оставив после себя ни единого шрама, кожа стала гладкой, мягкой на ощупь, и ни единого следа порезов, даже мозоли исчезли…
– Уф! – Данька облегченно выдохнул воздух, который он затаил в груди во время осмотра. – Вот это совсем неплохо!
Он подпрыгнул вверх, ощущая, что вместе с ранами исчезли усталость и боль во всем теле, только есть захотелось еще сильнее, и голод, который так мучил его вчера, сейчас снова стал нестерпимым. Юноша закрыл глаза. Если он уже раз использовал свои способности и с ним ничего страшного не произошло, то может сделать это еще раз для того, чтобы выжить.
Так он простоял несколько мгновений, прислушиваясь к чему-то в себе, потом повернулся, выставив вперед руку, и только потом открыл глаза. Указательный палец показывал на куст с яркими сочными желтыми ягодами метрах в двадцати от него.
– Точно не отрава? – спросил он у себя, но ответа, конечно, не дождался. – И это можно есть? Уверен?
Взяв одну ягодку, он тщательно размял ее в руках, принюхиваясь и наблюдая, как сок будет действовать на кожу.
Кожа окрасилась, запах показался приятным, а внутренние ощущения сказали, что можно кушать без опаски. Даниил разжевал ягодку, она была кисло-сладкой, вкус какой-то непривычный, ощущалась какая-то горечь и слабый привкус чего-то неизвестного – но каким еще должен быть вкус инопланетной ягоды?
Съев десяток ягод, юноша подождал, пока они достигнут желудка – ничего не произошло, дурно ему не стало, тогда стал жадно есть. Ободрал весь куст, съел все, до чего смог дотянуться, и только после этого вернулся обратно к скалам. Желудок удовлетворенно урчал, переваривая ягоды, чувство голода притупилось, как и чувство жажды. Можно было двигаться дальше.
Багровое светило поднялось довольно высоко над лесом, понемногу становилось жарко. Данька отключил обогрев комбинезона и уже более уверенно зашагал вперед – он все еще жив и даже чего-то поел, значит, в этом лесу выживет.
Легкий ветерок нес неизвестные странные запахи, над травой мелькали мало на что похожие полупрозрачные насекомые, над деревьями то и дело взмывали вверх огромные птицы с длинными острыми крыльями и разноцветной окраской – они не обращали на Даньку внимания и, кажется, не считали своей добычей. Юношу это вполне устраивало – птицы были крупными, в каждой не меньше сорока килограммов веса, и если они нападут на него стаей, то шансов уцелеть немного, а драться ни с кем не хотелось и тем более применять то, что превращает его в нечто никому не известное.