Звёзды вовне
Шрифт:
Дымится древний гнев земли, рождая зной.
Ей, как рабу царя, лишь месть во мраке снится.
Она всю жизнь свою раскрыла пред тобой
И выбелила солью глаз твоих ресницы.
Старей вина в ней жажда. Зло её древней
Самой любви – хоть м`aнит нас, но не прощает.
И человек, и корни дерева пред ней,
Окаменев от страха,
Ты снова лом в неё вонзаешь, как палач,
Но крепок щит её
И жаром гордость дышит.
И боль в руках твоих, как тела тихий плач…
Чужд камень чувств людских и ничего не слышит.
Удар затих.
Смотри:
Стоит, стоит гора!
Не содрогнётся, не отступит ни на пядь.
Не рухнет вечность. Завтра так же, как вчера,
Вновь будет свет и синь, и будет ад сиять.
2
Горда рудой и серой, кремнем твердь крепка.
В ней обнажён огонь – как солнце, не потухнет.
Обуглится, коснувшись, дерзкая рука,
И песнь, приблизившись, как срубленная, рухнет.
Лишь в памяти её есть время, мёртв простор.
Она ждала тебя. Ты ей один явился
Последней искрой мудрости с тех самых пор,
Как свет безумствует и разум помутился.
День озверевший
Здесь
Насытился сполна.
Закат израненный подмяв, к ней тащит силой.
Ужасной мощью звёзд далёких рождена,
Земля их страшные картины не забыла.
Гром её р'oдов полнит эхом каждый грот,
Её детёнышей пещеры скал приемлют.
Ждёт поцелуй огня неосторожный рот,
Что родиной готов назвать
Такую землю.
3
Шалаш и небеса. Одни в краю пустом.
К их входу путь ведёт – горяч, как пламень.
К их входу к ночи человек бредёт с трудом,
И взгляд потухший
Отражает камень.
Нет жалости к земле в его руках. Ни слов,
Ни сердца нам с тобой он не отдаст, ни силы.
Пришедший из пустынь, одно обнять готов
Железо, что в ударах тяжких затупилось.
Ни
Земля столбами пыли горы застилает.
Он положил кирку и лом перед собой.
Рыданья, смех пустые руки сотрясают.
В миллионах Божьих свеч дивятся небеса:
У входа в свой шалаш
Спокойно тварь присела
Пред сальной
Свечкой в плошке. Света полоса
Легла на хлеб, на лист бумаги белой.
4
… Я здесь ещё, мой брат. Я видел смерть твою.
Всю кровь и разум ночь по каплям выпивает.
Я крепок, брат. Не дрогнет лезвие в бою,
И зубы об него ещё земля сломает.
Она не отдохнула перед новым днём,
Но скоро гнев её я разбужу ударом.
Мне снится, что земля в руках горит огнём,
Ей снится – я в её руках сожжён пожаром.
И, если б даже Бог тебя хранил, земля,
Слепа, жестока – страсть толкает человека.
Уже ногтями к сердцу прикоснулся я,
И не спастись тебе из рук моих вовеки.
Мне золотая жила вовсе не нужна,
Не знаю, что ищу, весь день дробя породу,
Но умер бы от счастья, если бы она
Заговорила вдруг, родив, как дочь мне, воду.
5
Искрится кремень, будто он алмаз,
Как мумии
Стоят цари гранита,
Сверкают небеса, как волчий глаз,
И веки человека до зари закрыты.
Вокруг него лишь ночь. Яд ненависти в ней,
И месть замкнула мир прозрачною стеною.
Молчаний дуновенье всяких бурь сильней,
И гром к ногам их лёг игрушкою простою.
Двурогий месяц на скале оленем встал,
И бледный свет его залил простор беззвучно.
Здесь нет дорог.
Здесь миг – былых времён кристалл.
Здесь смерть – близнец покоя неразлучный.
Лишь сердце человека
Средь пустынь стучит –
За кровь, которой нет спасенья и привета,