Шрифт:
Глава 1
Безразличие и опустошенность вдруг спустили ее в реальность. А что до этого? До этого она долго всматривалась в себя, в свое отражение. Она была красавица. Глаза-васильки, волны пшеничных волос и свечение счастья, которое было заметно всем и не нуждалось в дополнительных подсказках. Не ей ли это знать? Не ей ли это ощущать? Она видела взгляды людей, умиляющихся поступи земной мадонны. Она привыкла к этому. Привыкла нравиться. Привыкла быть любимой. Привыкла, что желания ее исполнялись. Потому так все и происходило, что она вошла в этот мир на радость. Это и было ее жизненное кредо. И мир в радость, и миру радость. Где оно все? Одним взмахом и ударом образ разлетелся на осколки и со звоном наполнил чашу раковины, издевательски преломляя отражавшуюся действительность. Разбитое зеркало ничего не отражало.
Равнодушно
И в эту минуту еще один последний осколок зеркала, дрожа и вибрируя, не удержавшись, сорвался с жалобным звоном в общую кучу стекла, задев еще не омертвевший уголок ее души. Она схватила осколок. Было желание вернуть его на место, хотя бы что-то удержать в разрушении самой себя. Но осколок не хотел держаться там, где было раньше его место. Бесполезно. Все бесполезно. И… она вонзила его себе в руку. Было больно. Красная змейка вынырнула из ее тела и поползла вниз по руке. Алые капли раскрашивали серую груду битого стекла. Чтобы закрасить все, стереть себя полностью, нужно было еще чуть-чуть сильнее надавить на это орудие расправы над собой. Голова начала кружиться. 31 декабря. Ну почему тот год никак не закончится?
Глава 2
Предновогодняя суета – это время волшебства. Когда открываются двери в сказку. Не заметили ли вы, что в это время все проблемы отступают как-то на задний план.
Так вот и Маша стояла в очереди в магазине и любовалась, как ребенок, украшенной золотой мишурой кассой. За мишурой никогда не видно реальности. В данном случае толстой кассирши в короне Снегурочки с обвитой золотым дождем мощной шеей. Она, кассирша, казалась какой-то Немезидой. С одной стороны, богиня, вся в праздничном блеске, а с другой стороны, карательница за нарушение общественного порядка. Ведь такая у Немезиды была роль среди небожителей. Сквозь мечтательные грезы предстоящего праздника все же до Маши доносились слегка отрезвляющие нотки голоса хозяйки кассы: «Все, все успеете, еще утро только, все по очереди, все за подарками, у всех праздник… га-га-га». Тут Маша вспомнила про прошлую жизнь этой Немезиды. Это «га-га-га» ее очень развеселило, ведь Зевс превратил Немезиду в гусыню. «Га-га-га» хранительницы весов – это тоже из мифологии, было весело. Ну что ж, и кому же грустить в преддверии праздника. С чувством детского восторга она толкала перед собой тележку с подарками в медленно продвигающейся очереди. Было беззаботно, легко и весело: «ха-ха-ха», которое чуть не превратилось в «га-га-га». Нет, нет, это для Немезиды, а она была счастлива моментом, который позволил ей отпустить все переживания и проблемы. Она чувствовала себя ребенком, не отягощенным печалями прошлого и не обремененным заботами будущего. Это они, дети, умеют жить настоящим, сиюминутным, здесь и сейчас. Вот и она в это волшебное время была счастлива и свободна. Мир не рухнет, если мы все будем поглощены созданием сказки, волшебного праздника Нового года. Что это за чувство? Это чувство воплощения своей мечты. Маша с восхищением смотрела на груду накупленных ею подарков. А там ну всякая новогодняя ерунда, на которую в обыденной жизни даже бы и не взглянула: игрушки, наклейки, украшенные немыслимыми драгоценностями свечи, какие-то яркие красно-золотые разнокалиберные елочные шары, пара зубастых Щелкунчиков, красивая кукла Барби – балерина, особенно выделяющаяся своей грациозностью и изяществом упаковки. Вот это подарок для соседки, юной балерины. Ох, не забыть для нее еще красные пуанты, ведь все уши прожужжала при встрече про сокровенную мечту, которую то ли у подруги видела, то ли во сне. Мечты должны сбываться, не забыть бы про них. И еще много чего было сверкающего, праздничного в тележке. Ну гора подарков. От всей души. К празднику. Для родных и близких.
Отчитавшись перед Немезидой, Машенька вырвалась на улицу, где срывался легкий снежок, и зимний воздух, напоенный хвойным ароматом расположенного рядом елочного базара, не отрезвил, а, скорее, захмелил ее взор. Ах, да красота какая вокруг. Улицы, дома, магазины и все возможное и невозможное принарядились ярко и помпезно, что позволительно лишь в Новый год. А в будни мы, проходя мимо этих улиц и этих домов, и не замечаем, что мы проходим или мчим мимо нашей жизни.
А праздник – это запланированная радостная остановка, когда можно без угрызения совести расслабиться и быть счастливой. И Маше тоже захотелось замереть и не перелистывать свою страницу жизни. Но с праздничными пакетами она должна была еще забежать в один красивый дом. Не дом, а храм, где были приготовлены подарки для родителей, билеты на новогодний балет «Щелкунчик».
Большой… В театре и в кассу заходишь, как во дворец. Но, приоткрыв тяжелую дверь Храма искусств, она услышала, как строгий голос с нотками оперного Ивана Грозного приземлил ее зычными словами: «Коды готовим», с ударением на последнем слоге. Ее трепетное настроение чуть не упало к ногам исполина-охранника. Ха… К этому можно было бы уже и привыкнуть. И она, как метку избранной принадлежности к особому клану, торжественно преподнесла к считывающему устройству, надежно лежащему в его руке, свой иммунный QR-код, новая примета времени.
– Спасибо, – произнесла она, когда ритуал допуска в святилище был закончен. Но еще один атрибут нашего времени (градусник) коснулся ее, боже, а вдруг что не так. Все так, все так, даже захотелось произнести: «Га-га-га».
Ну нет, это же не шутки. Должен же кто-то следить, чтобы праздники не омрачились. Хотя бы не хворью. Ну, а уж с душевными муками бороться – ее профессия.
Глава 3
– Тайна – вещь сакральная. И если хочешь сохранить что-то в секрете, дело только в тебе. Одна фраза «только никому» и… все остальное – вопрос времени. Отношения между людьми – вещь сложная. Кто знает, что будет через год. А то как у Высоцкого: «Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так…» Наверно, «так» – самое худшее в отношениях между людьми. Не давай кому-либо искусить тебя, что бы то ни было. Надо думать о том, что ты говоришь о своих проблемах другим. И это правильно.
– Это монолог, как я понимаю.
Катерина стояла у плиты, выслушивая, не перебивая, этот спич мужа, выходящего из душа. После утреннего тенниса, общения с сотоварищами с утра пораньше (это традиция – воскресенье, раннее утро, без всяких поблажек ранняя пора в любое воскресенье, даже предпраздничное. Единственное, что душ сегодня был по-быстрому, все спешили домой, 31 декабря). И вот после полноценного докупывания, ароматного умасливания себя, после свежевыбритого ритуала Александр был настроен на философский лад. Внучка, оставленная заботливыми родителям накануне, тоже с любопытством смотрела на своего молодого дедулю. Правда, в мечтах она грезила увидеть другого: большого, с белой бородой и усами, в красной шубе и шапке, ну и с огромным мешком подарков. А этот прибыл, когда они с бабулей завтракали, и совсем не с мешком, а с огромной теннисной сумкой. Мысль все же заманчивая мелькнула, а может, там?.. Александр продолжил:
– Сплетничать – это интересно, без сомнения. Но, как говорится, у сплетников много знакомых и ноль друзей. Чужие секреты могут наладить лишь временную связь. Людям всегда интересны чужие тайны, но друзьями они никогда не станут.
– Не думала, что ты такой зануда. Да еще и подслушиваешь чужие разговоры?
– Случайно.
– Ну, во-первых, как говорится, слышал звон, да не знаешь, где он.
Катерина заняла наступательную тактику, что было редко. Редко, потому что времени у них на общение всегда не хватало. Саша на работе с утра до ночи, она, молодая пенсионерка, дома, на хозяйстве. Да вот иногда с любимой внучкой. Вот уж с кем можно наговориться, особенно на темы мироздания. Пять лет и уже у истоков устройства мира стоит, так сказать.
– Бабуль, а десерт.
Без вкусняшек понимание устройства мира ну никак не идет.
Катя засуетилась.
– Вот, вот.
– Ну скучно.
– Ах, да, мультик.
И центр Вселенной был восстановлен и ублажен.
– Так вот.
Она посмотрела на мужа свысока.
– Вернемся к нашим баранам, как говорят французы.
Александр обнял Катю.
– Ну, не заводись, ведь праздник. Может, я что-то не так понял из обрывков твоего разговора по телефону. Кстати, а с кем ты так эмоционально общалась?