Звоночек 4
Шрифт:
Добравшись до финской столицы я, разумеется, сразу же попал в руки медиков и о службе речь уже не шла. Вокруг моей персоны, хотя ранение-то было не самым тяжёлым, пуля прошла навылет, сразу поднялась суета, собрался целый консилиум военврачей, признавший меня годным к перевозке и решивший отправить утром следующего дня самолётом сразу в Москву. Подальше от себя, чтоб не нести ответственности за состояние здоровья товарища Любимова, умудрившегося, несмотря на прямой приказ комфронта не соваться дальше дивизионных штабов, поучаствовать в перестрелке. Хорошо хоть Кожанов выкроил время и навестил меня поздним вечером. У меня было что ему сказать. 20 декабря в Ленинград пришло японское судно «Касино», водоизмещением в 11000 тонн, которое не могло подняться по уже вставшей реке за Литейный мост к Металлическому заводу, чтобы оставить там свой груз. Проблема оказалась такой важной, что решением её озадачили меня, как человека всегда находившего способ извернуться. Но когда я узнал о содержимом трюмов, мне, прямо скажу, поплохело. Башня линкора «Ямато» и четыре пушки, три из которых 460-миллиметрового калибра и ещё одна 480-миллиметрового! Первое, что возникло у меня в голове, был вопрос «Зачем?!» А немедленным
— Невозможно, — отрезал Кожанов в ответ на мои уговоры. — За это уже сполна уплачено. Собраны деньги по партии, начато проектирование линкора под такие башни. ЛМЗ получил заказ скопировать их. Большевик — орудия. Понимаешь, как далеко всё уже зашло. К тому же, инициатива САМОГО!
— То есть как уплачено? Чем? Кто-то, помнится, убивался из-за чрезмерных расходов на войну с финнами!
— Деньги здесь не причём. Японцам интересны авиадвигатели и зенитные мотор-пушки. Нам — линкорное вооружение. Обменялись.
— Вы что же, отдали им секретные разработки за какой-то бесполезный хлам?!! — взбесился я и чуть не вскочил, несмотря на рану, на ноги.
— Во-первых, за уникальную артсистему. Во-вторых, запорожские моторы у нас не самые лучшие, а «гатлинги» и так уже у всех на слуху.
— Какая разница! Там принципиальная схема важна!
— В любом случае, дело сделано. Курс на расширение сотрудничества с Японией взят партией в пику американцам, объявившим нам эмбарго сразу после польской провокации, не потрудившись выяснить истину. Они, кстати, и сейчас на нас ещё гавкают, пасквили в своих газетёнках печатают. Ты же не будешь выступать против линии партии?
— Не буду… — буркнул я, нахмурившись. — Сергей Мироныч, приехав к нам в Ленинград, уже упрекнул меня, что я страху на него нагнал, а Мерецков мог и сам справиться. Вместо этого — астрономические затраты, срыв планов и прочее… Не в том я сейчас положении, чтобы выступать. Хоть и знаю, что прав.
— Семён Петрович, да ты, никак, стареешь! — рассмеялся Кожанов. — В былые годы в драку б лез, только что не по тебе!
— Делайте, что хотите, — махнул я обречённо рукой. — Всё равно, я теперь раненый, а не начальник ИТС фронта. Нуждаюсь в лечении аж в самой Москве. Так пропихивайте японское корыто, как хотите, сами!
— Пропихнём, будь уверен! Как своё-то и не пропихнуть?! — продолжал веселиться комфлота, видимо, в тайне довольный тем, что «большим игрушкам» Любимов со своим «особым мнением» не угрожает. — А ты лечись, бывай, в общем, здоров назло врагам! — поспешил смыться Иван Кузьмич.
— И тебе не хворать, — буркнул я ему вслед и, закрыв глаза, попытался заснуть, выбросив из головы все дурные мысли.
Часть 4
Один день в Коммунизме
Эпизод 1
Чем заняться на досуге раненому дивинженеру, спустя неделю постельного режима в Первом Коммунистическом госпитале упросившему врачей перевести его на амбулаторное лечение? Нечем! Совершенно! Гулять с костыльком и то много нельзя, а Вяхр, привереда, ни в какую не захотел вставать в оглобли специально купленных в колхозе саней, как его Петька ни уговаривал. Впрочем, подозреваю здесь со стороны своего сынули скрытый саботаж. Без меня-то конь полностью его. К нам в дом уроки делать чуть ли не всем пионерским отрядом прибегают, особенно мальчишки, а потом, оседлав Вяхра, несутся на заречные поля в Чапаева играть. То, что росточком маловаты ничуть не мешает, наловчились подсаживать друг друга в стремя. Интересно, что против детворы свирепая со взрослыми зверюга ничего не имеет, наоборот рада поноситься, таская их и на себе, и за собой на лыжах. Как стемнеет — обратно к нам, слушать, как товарищ Любимов про Красную Армию да про войну рассказывает. Попробуй тут откажись! Хоть рассказывать-то, в общем, кажется нечего. Оглядываешься назад — кажется само всё делалось, будто отлаженный механизм сработал, как надо, как и должен был. Никаких тебе подвигов эпических. Под это дело и настроение у меня соответствующее. Кажется, полезь к нам весной Гитлер со своим вермахтом — раскатаем в блин, даже не вспотев. Двухлетний опыт масштабных боевых действий, перемежавшихся периодами осмысления и усвоения — не шутки. Не говоря уж о материальной части вопроса. Здесь вам не 41-й год того, «эталонного» мира! Тут у нас в 39-м на Ленфронте уже полк ЯК-1 с 1650-сильными на форсаже климовским моторами ВК-106 парами, четвёрками летает. По-1 с АШ-65 на Карельском фронте также. Правда, в воздушных боях проверить не получилось новые истребители, поскольку финские ВВС дружно перелетели в Швецию, как только мы юго-западную часть страны захватили. Теперь дипломаты товарища Молотова с ними воюют, требуя вернуть имущество Финнской Народной Республики. Вооружённые силы в 6,5 миллионов бойцов, почти 20 тысяч танков, САУ, БТР, 25 тысяч боевых самолётов, из которых, правда, половина — У-2, объединённые в дивизии, корпуса, армии, флоты и флотилии, умеющие не просто в поле жить, марши совершать, маневрировать, не просто воевать, а побеждать — это несокрушимая сила! Даже если б не существовало 400-километровой демилитаризованной зоны вдоль советско-германской границы. Да, теперь границы, а не линии разграничения, поскольку Польская Народная Республика, как и прочие, Западнобелорусская, Западноукраинская, Эстонская, Латвийская и Литовская, вместе с Финнской, в статусе «особых» после выборов коммунистических правительств, или, как в последнем случае, «революции», приняты чохом 15 февраля в состав СССР. Всё в соответствии с конституцией 1936 года. Про «партийные границы» там не было ничего сказано, посему КПЗБ с КП(б)Б и КПЗУ с КП(б)У таки слились. Все ли этим довольны? Не знаю. Но какой-никакой порядок и понятные правила игры. Было в СССР семь союзных республик и две особые, стало шесть союзных и девять особых, поскольку «восточная» БССР, лишившись внешних границ, перешла, как раньше Казахская ССР, в автономные
Вот и с детишками разговаривая, с войны всё больше на политику сползаем. Тут уж они сами мечтать начинают, как при коммунизме заживём. Сказки — сказками, но мне и самому это интересно. Нет же сейчас никакого, даже приблизительного описания того самого «коммунизма», где все на свете счастливы. Так почему бы мне, пока я всё равно бездельничаю, этим для детишек не заняться? Да, вот прям с утра и займусь. А то, когда малышня разбежится по домам, встречать родителей после рабочего дня, вернётся Поля и начнутся перевязки, кормёжка всякими травками, действующими, надо сказать, на мой, избалованный лекарствами «будущего» организм, ничуть не менее эффективно. А потом за столом соберётся всё семейство, мы с Полей, дети, Грачик, приехавший с фронта на «бронетуре» вслед за мной, Лидия Георгиевна, дочка белорусского лесника, которую Поля пристроила у себя работать лаборанткой пока не поступит в институт, будем ужинать. Потом Лидка с Грачиком убегут на каток на разливе, где зимой, вместо танцплощадки перед клубом, собирается молодёжь. Кажется, и не только мне, у них роман. Соседи сплетничают, на работе у Поли парторганизация зачем-то встряла, как бы мне не пришлось на защиту интернационализма во всех его смыслах вставать, продвигая нечто в стиле фильма «Свинарка и Пастух». Лида-то дивчина видная, к её ногам так и падают штабелями, завистников много. Но и Грачик у меня герой-фронтовик (как же, самого товарища Любимова от лютой смерти спас, чуть ли не закрыв своим телом), такого враз обойти ох как трудно!
В конце концов, мне, большую часть жизни прожившего в конце двадцатого и начале двадцать первого века, чего стоит описать хоть один день из будущего? Да легко! Возьмём самое лучшее, не вспоминая о плохом, намешаем и сдобрим собственными фантазиями! Пусть будет май и воскресенье, которое простой советский инженер, разработчик систем искусственного интеллекта, проведёт со своей семьёй. Нет, пусть будет наш Иванов Иван Иваныч просто программистом, пугать неготовые умы не будем. А жена его, Иванова Ивана Ивановна, тоже не домохозяйка, пусть будет учительницей. Или врачом? Нет, пожалуй всё-таки учительницей. И чем же мне занять идеальную семью с двумя детьми-школьниками, разного пола и немного разного возраста? А пускай, договорившись с соседями, побегают на зарядке, потом позавтракают и сходят в аквапарк, пообедают в небольшом уютном «грузинском» ресторанчике, пардон, конечно же, столовой, но частной (вот ужас) семейной, а не общепитовской, посетят кинотеатр с десятком залов, где посмотрят трёхмерный мультфильм про трёх богатырей. После этого детей надо отправить на аттракционы, пусть в шлемах виртуальной реальности высадятся на неизведанную планету, а взрослых — в супермаркет, который назовём универсальным магазином. Разнесём действие в пространстве, начав его в небольшом, уютном Наукограде с его тишиной, порядком, чистой зеленью годов 80-х, откуда мои герои на беспилотном вертолёте-такси перенесутся на триста километров в ТРЦ с его шумом и суетой годов двухтысячных, то бишь в торгово-развлекательный центр, но не в образе одной громадной постройки, а тоже в виде небольшого городка без жилых домов, который люди посещают либо ради покупок и развлечений, либо приходя на работу. Так, не забудем по пути описать пейзажи, на которых беспилотные сельскохозяйственные комплексы, ориентируясь с помощью спутниковой навигации, обрабатывают землю. Высоко в небе пускай летают громадные реактивные самолёты, а вот дорог изображать не буду, кроме местных. Все автомобильные и железнодорожные магистрали спрячу глубоко под землю, пустив по ним электротранспорт. Сдобрим это всё разговорами по пути о работе, Иван Иванович расскажет о коррекции программ марсианских комплексов терраформирования, а его супруга попросит его помочь ей видеоряд урока по теме «оптика» для 9-го класса сделать трёхмерным. Ведь в школе там уже не классная доска, а многофункциональный сенсорный экран, на котором и писать можно, и фильмы смотреть.
Отлично! Но где же у меня здесь спрятался коммунизм? А вот где! У каждого гражданина СССР, начиная с детей, окончивших начальную школу, обязательно есть «ИККа», индивидуальный коммуникационный комплекс, то бишь, как мне привычно, смартфон. Это тебе и весь личный комплект документов, и кошелёк, и телефон, и почта, и много чего ещё. Выдаётся по окончании начальной школы государством. Многие детям и раньше покупают, но самостоятельно, за свои деньги. Конечно же, раз есть смартфон, значит, интернет, то бишь «коммуникационная сеть», тоже в наличии. Но, у каждого ИККа, обеспечивающего «в базе» общение и взаимодействие с системами жизнеобеспечения, да хоть той же торговлей, без ограничений, возможности немного разные. Ведь это основное средство управления государством! Только получив «казённый» ИКК, школьник уже может принимать участие в управлении школой, выдвигая те или иные предложения, внося их в «банк проблем и вопросов, требующих решения». Если окажется, что дело стоящее и волнует многих, то, в зависимости от характера, оно будет рассмотрено учителями-экспертами или прямо вынесено на голосование. Поддерживая и продвигая предложения свои, голосуя за них, мог увеличить «вес» своего голоса в школьных делах. Потом, по прошествии времени, вычислительная система со своей беспристрастной, рациональной стороны, сообщит, были ли принятые решения полезными, бесполезными или вредными. Коллектив тоже даст, проголосовав, свою оценку. Те, кто отстаивал полезные решения, приобретут к своему голосу «бонус», увеличив его вес например с единицы до 1,1, те, кто выступал против — похудеют до 0,99. Это обучающий, тренировочный этап.
С достижением совершеннолетия гражданина ИККа начинает работать всерьёз, обеспечивая доступ к принятию решений в рамках локальных зон. Поначалу — только собственного населённого пункта или района крупного города, отдельно, в профессиональной сфере, факультета университета, института, техникума, какого-либо небольшого производства или малой части крупного производственного объединения. Чтобы подняться на следующий уровень, городской, сельского района, надо набрать «вес голоса» равный 2 и система сработает автоматически, открыв новые возможности. Ещё дополнительная единица потребуется для уровня областного, а для республиканского — целых две. Но это всё ерунда по сравнению с «общесоюзным» уровнем принятия решений и законов, куда допускаются ИККи с «весом голоса» 10.