Звоночек 4
Шрифт:
Приняв решение остаться на месте, я, первым делом, уложил японца под стабилизатором АНТа, где земля не пропиталась вытекшим керосином, на накрытые простыней упаковки с ватой, накрыл плоскость сверху холщовым полотнищем, в которое было завернуто белье, пришпилив его к земле согнутыми из полосок дюраля скобами. Палатка получилась так себе, но все же не под открытым небом ночевать. А по моим меркам — вообще сервис и комфорт, отель пять звезд. Связывать бедолагу я не стал, все равно он ни руками, ни ногами ничего не может, но на всякий случай, чтобы не уполз, я приковал его за пояс к фюзеляжу тягой управления хвостовым оперением. Без отвертки даже здоровый не освободится, а перетереть жесткий многожильный стальной трос за ночь — перетиралка устанет.
Покончив с этим делом,
Так, «японок» осталось двадцать пять. Корпус еще одной я примотал испачканными бинтами к «эфке» для усиления эффекта и, наряду с другими, установил ее по окружности лагеря, на расстоянии около ста метров или чуть больше, оставив свободный проход строго по продольной оси самолета. Жидковато, сорок шесть растяжек на шестьсот с лишним метров, но если толпой попрут, кто-то обязательно вляпается. Хоть предупрежден буду, что гости припожаловали. А чтобы зверье не полезло, так я трупы с внешней стороны периметра сложил. Незачем всяким падальщикам к самолету соваться, от которого железом да керосином разит так, что у меня даже глаза щиплет. Сам же я, взяв пулемет, «сайгу», снайперку и все пистолеты, закинув гранатомет и винтовки в кабину АНТа, ушел ночевать подальше, на полкилометра. Настороженный «будильник» всяко оттуда услышу, можно и вздремнуть одним глазком.
Но, вопреки моим ожиданиям, ночь прошла спокойно и я, продрав глаза, осторожно вернулся в лагерь, не заметив издали ничего необычного и убедившись, что «маячки» нетронуты.
— Доброе утро, Танака! Как спалось? — отодвинул я штыком винтовки полог импровизированной палатки. — Видишь, не хотят твои тебя спасать. Как жаль. Придется самому к ним идти. Где они? Сколько? Вооружение?
— Я не буду отвечать на вопросы! — с вызовом прохрипел в ответ японец, злобно уставившись на меня исподлобья.
— Это мы еще посмотрим! — сказал я многообещающе и скорчив свирепую рожу, схватив нож, бросился на японца. Тот заверещал, но отбиться от здорового мужика вероятному кандидату в гости к предкам, было немыслимо. Вспоров ему штаны вдоль шва и ширинки от пояса до пояса, я прижал его коленом к постели вниз лицом и принялся развинчивать зажим троса.
— Все, теперь можешь отойти оправиться. Знай полупортки раздвигай. Не все же мне тебе ширинку держать, — прокомментировал я свои действия, отдуваясь в перерывах между фразами. — Хотя погоди, сортир тебе изображу.
Я установил возле стойки шасси торчком три ящика из под гранат так, чтобы на них можно было сесть.
— Готово! Чуть позже ямку тебе вырою, если не лень будет. Мне еще дружков твоих хоронить, а то валяются неприкаянные, того и гляди на жаре завоняют.
Дав самураю время, вновь посадил его на трос, отмерив его так, чтобы он сам мог свободно перемещаться между палаткой и туалетом, после чего принялся его кормить.
— Скажи, Танака, как вы нас сбить умудрились? Я, видишь ли, все самое важное как раз проспал. Только не надо зарекаться, что отвечать не будешь. Это же сущая ерунда. А вот если я расстроюсь, могу и бубенцы тебе отрезать. От этого ты не умрешь, зато хрипеть перестанешь.
— Вы летели очень низко, — скупо отозвался японец. — Сначала мимо, но потом повернули прямо на нас.
— И что, вот из этого вот пулемета? — изобразил я недоверие. — Да в самолете дыр больше, чем у него боезапас. Не может быть.
Пленный замолчал.
— Ну, как хочешь, можешь не отвечать. Не калечить же тебя в самом деле, — миролюбиво удовлетворился я его «знаком согласия». — Спроси ты у меня тогда что-нибудь. Не в молчанку же нам играть.
— Почему вы меня так называете? — стараясь обращаться ко мне уважительно, он намекал, что хотел бы того же по отношению к себе.
— Танака? Ты, японец, говорящий по-русски, офицер, и не читал роман «Порт-Артур»? — искренне удивился я.
— Первый раз слышу, — пробурчал самурай.
— Ну ты даешь! Да служи я в вашей армии, затер бы до дыр и надулся бы как дирижабль от гордости!
— Я много русских книг прочел, но о такой слышу впервые! — повысив голос, повторил пленный. Тут уж я прикусил губу, подумав, что Степанов мог свой роман на текущий момент и не написать.
— Интересный?
— Да, — ответил я коротко.
— Про осаду?
— Да.
— А Танака?
— Был там один ваш разведчик, — кивнув нехотя, спросил уже сам. — Ведь ты тоже из этого племени?
Японец промолчал. Молчи-молчи, мне даже кивать не надо.
— И в разведке, стало быть, здесь? — решил я поднажать.
В ответ тишина.
— Смотри, соленого мяса ты уже налопался, будешь артачиться — воды не дам.
— Да, в разведке, — отозвался самурай, не понаслышке знакомый с муками жажды.
— Ладно, воду заслужил. Смотри, я бутылку на шнурке подвешу, в любой момент сможешь наклонить и пару глотков сделать. Но учти, это тебе на целый день. И есть мы только вечером будем.
Убедившись, что пленный в состоянии сам о себе позаботиться, я не стал больше к нему приставать. Все равно, если там, откуда он пришел, есть пулемет, то днем соваться нельзя. Светлое время я решил потратить с толком, занявшись доставшимся мне хозяйством. В первую очередь, я выполнил свое обещание и выкопал выгребную яму. Нагадить он много не успеет, пока отсюда не уйдем, а чтобы не воняло, землей присыпать буду.
Теперь на очереди были мертвые. Чтобы выкопать им могилу, такую же как вчера, я потратил большую часть дня, хоть и укладывал в нее японцев в два слоя, точно так же прикрыв дюралем и оставив табличку. Этак я аэроплан совсем раздену. Оставшиеся светлые часы я убил на «инвентаризацию» своих богатств. Медицинский груз состоял, по большей части, из белья и перевязочного материала, но было там два ящика с препаратами и два заполненных льдом бачка-термоса со склянками внутри, на ярлыках которых значилось: «мазь от ожогов». Сейчас лед уже растаял и, перераспределив содержимое бачков, я получил литров шесть воды, которую можно было пить. Но главные запасы жизненно необходимой жидкости я обнаружил в «заначке» техника в двадцатилитровой фляге в отсеке ВСУ, в самом хвосте самолета. В той же кладовке нашлась и вместительная банка с моторным маслом, которое, смешав с 98-процентным медицинским спиртом и остатками керосина из баков, разлил по четырем склянкам из под раствора морфина, изобразив импровизированные «коктейли Молотова». Что ждет меня впереди, я не знал и подумал, что хоть какое-то противотанковое оружие все же лучше, чем ничего.