Звук шагов в порывах ветра
Шрифт:
– Вижу, – Виктория покачала головой. – Минутку, я сейчас вернусь, – она быстро исчезла из поля зрения. Вернулась, действительно, быстро, в руках бутылка с водой.
– Как ты догадалась? – восхищённо произнёс Вадим, стал жадно пить воду, даже облил ею шею и грудь.
– Я беру пример с Нади – она удивительно точно умеет угадывать желания своего мужа, – засмеялась Виктория. Вадим засмеялся в ответ, обнял и поцеловал Викторию.
С приподнятым настроением, утолив жажду и взбодрившись, Вадим продолжил разбирать чердак. Дело дошло до архива и бумаг отца. Тубус с чертежами он решил всё-таки выкинуть, точнее, саму конструкторскую документацию,
Вадим вытащил из бумажного мешка целую пачку перевязанных суровой ниткой писем. Много, очень много писем. На письме сверху прочитал адрес и присвистнул в удивлении. Письмо оказалось в Ленинград. От его матери отцу. Зорин стал развязывать верёвку, узел на которой слишком затянулся, но тот ни в какую не поддавался. Вадим попытался порвать нитку зубами – тщетно. Покрутился в поисках чего-то острого – на одной из полочек у стены лежал забытый маленький ножик. Вот уж кстати! Вадим разрезал верёвку, вытащил из пачки первое письмо. Покрутил конверт в руках, у мамы был смешной, почти детский почерк. На обратной стороне конверта, там, где шла линия склеивания, было нарисовано сердечко. Вадим усмехнулся, вытащил вдвое сложенный тетрадный листок.
Глава 19
Всеволод так закрутился на работе, что лишь ближе к концу дня вспомнил – он опять не пообедал. Есть, правда, не хотелось – из-за жары. Он ещё с утра нарочно отключил в офисе кондиционер и открыл окна, чтобы дышать, пусть и несвежим московским воздухом, но всё же без искусственно создаваемой прохлады.
В телефоне было несколько пропущенных звонков, среди них – звонок матери. Всеволод вздохнул, подумал о том, что теперь совсем не рад звонкам мамы, хотя она и раньше не отличалась сентиментальностью и обычно звонила по делу, либо выказать своё недовольство, к которому он относился довольно спокойно. Это Димка всегда переживал из-за претензий матери, побаивался их, Всеволод же часто шутил по этому поводу и вообще являлся, ну если не буфером между ними, то посредником. Иногда и миротворцем. Фаина Витальевна прислушивалась к его мнению, одному из немногих в своей жизни. Правда, убедить её по поводу выбора Димы он так и не сумел.
– Мама, ты звонила мне, – спросил Всеволод.
– Да, звонила. Надеюсь, ты не забыл, что на следующей неделе мой день рождения, – сказала она.
– Не забыл, – облегчённо ответил он, устроился в кресле, закинул ноги на стол. Чисто американский пижон, вот дуралей. Ему стало смешно над собой. Посмотрел в календарь на столе. Будний день, интересно, что мама придумает?
– Это вселяет надежду, – с заметной долей сарказма прокомментировала она.
– Надежду на что? – Всеволод рассматривал мыс своего ботинка.
– Мать для тебя ещё что-то значит. Ведь с того момента, как ты вернулся из Европы, ты не звонишь мне, не приезжаешь. Всеволод, это не претензии, но…
– Мамочка, это именно претензии, – вставил он, опустил ноги на пол. Напряжение в разговоре начало нарастать.
– Ты отдалился от меня, – привела она ещё один аргумент, – у меня складывается впечатление, что причиной тому может быть…
– Мой ненормированный график работы, – опять её перебил Всеволод, – ты знаешь, сколько мне надо сделать за короткий срок, тем
– Знаю, но всё равно интуитивно я чувствую во всём этом какой-то подвох, Всеволод, – она сделала паузу, – ты ничего не скрываешь от меня?
– Мама, помилуй, что я могу скрывать? – Всеволод порадовался хотя бы тому, что сейчас она не видит его лица.
– Ладно, пусть так. Что касается моего дня рождения, то я приглашаю тебя в загородный особняк к семи вечера, будь любезен не опаздывай, – деловитым тоном произнесла Фаина Витальевна.
– Спасибо, мама, а Димку с Мирой ты пригласила? – Всеволод взял в руки карандаш и стал крутить его между пальцами.
– Твоего брата – да, эту девицу – конечно же, нет.
– И что Димка?
– Отказался быть на празднике, сказал, что один никуда не поедет. Возмутительное поведение, и это мой сын, – фыркнула Фаина Витальевна.
– Молодца братишка, – Всеволод прицелился и метко закинул карандаш в органайзер.
– Что? Что ты сказал? – не расслышала Фаина Витальевна.
– Я сказал, что Димка стал совсем взрослым.
– Ты ошибаешься, дорогой, твой брат не повзрослел и не поумнел, увы. Меня утешает только то, что ты не такой, Всеволод.
Попрощавшись с матерью, он положил трубку телефона. Поднялся со своего места, стал отмерять шагами помещение. По ходу просмотрел остальные неотвеченные звонки, что-то набрал в сообщениях, затем взял со спинки кресла пиджак и вышел.
– Такое впечатление, словно ты не ел весь день, Сева, – Анна посмотрела на мужа. Он сегодня вернулся с работы пораньше, бросил в коридоре пиджак, чего никогда не делал, отличаясь поразительной аккуратностью. Молча, поцеловал жену, молча, вымыл руки и сел ужинать.
– Неправильное впечатление, – соврал он, – просто ты очень вкусно готовишь, Анечка. Спасибо, моя любовь, – ободряюще подмигнул, доел всё, что было в тарелке, и откинулся на спинку стула.
Анна кивнула, неловко улыбнулась. Подумала о том, как изменился супруг с того момента, как они вернулись в Россию. Он всё время будто в напряжении, в тревоге, хотя всё так же пытается шутить, балагурить, а у самого глаза серьёзные. Может быть, ему не по душе жизнь в этом доме, он привык к большей роскоши. Да и на работу ездить далеко. За границей было всё как-то иначе – легко, свободно, хотя Всеволод и там много работал. Но та жизнь отличалась от этой – на Родине. Анна стала думать о том, не сделали ли они ошибку, заключив брак. Нет, она по-прежнему любила Всеволода, но ей казался куда более важным факт его личного спокойствия. Она обратила внимание на то, что по прибытии в Москву он снял с пальца обручальное кольцо, а ведь за рубежом носил его. Это была идея Севы – купить кольца. Анна тогда засомневалась: стоит ли? Пусть молодые носят кольца. На что Всеволод сказал, что они тоже молодые. И купил ей обручальное кольцо – с бриллиантами.
– Иди ко мне, – требовательно сказал он, она повиновалась. Всеволод прижался к груди жены, закрыл глаза.
– Севочка, милый, у тебя неприятности? – тихо спросила она.
– Почему ты так решила? – он открыл глаза, поднял голову и посмотрел жене в лицо.
– Не знаю, я так ощущаю, – она пожала плечами.
– Моя родная, это всё женские фантазии, не более, – Всеволод стал расстёгивать на жене халат, губами нашёл грудь, принялся ласкать её. Затем крепко прижал к себе, несколько секунд не двигался. – Я люблю тебя, – подхватил Анну на руки и отнёс в спальню.