Звуки Шофара
Шрифт:
— Ты не оставляешь ему шанса…
— У него было полно шансов.
Пол, казалось, совершенно ослеп и не видел страданий мальчика, который постепенно становился подростком, обозленным и одиноким. Все внимание Пола сосредоточилось на его пасторате, его служении, его репутации.
Юнис вдруг осознала, что ее беспокоят и некоторые другие качества Пола. Он был сама любезность на публике и откровенным тираном дома.
Когда Тим посмотрел на отца, в глазах его стояли слезы.
— Единственное, что тебя волнует, это твоя церковь.
—
— Что-то никогда не замечал.
— Не смей так со мной разговаривать!
— Пол, выслушай его до конца!
Он обернулся к Юнис:
— Если бы ты не пыталась вечно все решать за него, он не оказался бы сейчас в такой переделке.
Юнис всегда следовала инструкциям мужа, она пыталась справиться с неприятностями сама и только потом рассказывала Полу о произошедшем. Но он никогда не слушал!
— Почему ты во всем винишь мать? Почему бы тебе для разнообразия не посмотреть на самого себя? Безупречный пастор Пол.
— Ты думаешь, я не знаю, каково быть сыном пастора? Очень и очень не просто. Но ты и не пытаешься. У меня были высокие оценки в школе! Я побеждал на соревнованиях! Никогда не пропускал собраний молодежной группы! Участвовал в миссионерских поездках! Посещал различные христианские конференции со своей матерью! Я делал все,что было в моих силах, чтобы облегчить жизнь моего отца. А ты… — Пол пренебрежительно махнул рукой. Потом оперся руками о стол и подался вперед. — Каждый раз, выкидывая номера, ты служишь сатане. Открываешь двери этой церкви и приглашаешь его сюда.
— Прекрати! —Охваченная яростью, Юнис вскочила с пылающим лицом. Пол с Тимом вдвоем, как по команде, уставились на нее. За всю свою жизнь она ни разу ни на кого не повышала голос. Теперь же ее всю колотило от негодования. — Тим, иди домой. — Сердце ее заныло при виде лица сына. Она положила руку ему на плечо. — Я должна поговорить с твоим отцом наедине.
С глазами, полными слез, Тим встал.
— Прости меня, мам.
— И ты меня.
Пол сверкнул на нее глазами:
— Ты хоть понимаешь, что сама виновата в происходящем? Он даже не слушает меня.
— Почему он должен слушать тебя? Ведь ты даже не дал ему шанса объяснить, что произошло.
— Мне и не нужно ничего объяснять. У него синяк под глазом и разбитая губа. Он снова подрался.
— На прошлой неделе мне позвонила Ширли Уинк.
— Какое это имеет отношение к произошедшему?
— Она с восторгом и упоением рассказывала, каким терпеливым и понимающим ты был с ее сыном Бобби. А ведь его поймали в церковном туалете, где он несмываемым маркером разрисовывал стену.
Глаза Пола потемнели.
— Бобби заново покрасил стену.
— А еще Ширли сказала, что ты пригласил его в кафе, угостил гамбургером и проговорил с ним более часа. — Юнис схватила свою сумочку. — Да, Пол, Тим подрался. Одного мальчика из церковной юношеской группы в раздевалке мутузили
Глаза Пола блеснули.
— Тогда почему только его отстранили?
— Не только его. Всех. Даже Фрэнка Хебера, который больше всех пострадал.
Пол сел в кресло и обмяк.
— Драка — это не выход из положения.
— Может, и нет, но порой человек не может безучастно стоять в стороне. И я очень сомневаюсь, что Тим своими кулаками нанес больше вреда, чем ты словом.
Пол вскинул голову, глаза его снова потемнели.
— Интересно, куда тебя заведут обвинения в мой адрес после того, как ты кричала на меня в присутствии нашего сына?
— И тридцати секунд не прошло, как ты вынес приговор и осудил своего сына!
— Ты несправедлива! Почему бы тебе не успокоиться и не подумать, в какое положение он меня поставил?
— Только не говори о справедливости, Пол. Ты нянчишься с членами своей общины, даже с теми, которые вопиюще греховны. Мужчины и женщины, живущие в грехе, диаконисса, погрязшая в сплетнях, старейшины, задерживающие зарплаты рабочих.
— Что ты знаешь об этом? — Глаза Полу сузились. — Ты разговаривала со Стивеном Декером?
— Нет. Услышала от одного из поденных рабочих в банке. — Юнис с трудом проглотила комок обиды, подступивший к горлу. — Я надеюсь, конечно, что все обернется хорошо, но порой ты меня озадачиваешь. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Ты очень изменился.
— Ты тоже, Юнис. Ты уже далеко не та покорная девушка, на которой я женился. Ты противостоишь мне при любом удобном случае.
О чем он говорит?
— Ты ведь даже не слушаешь меня! Ты так поглощен строительством своей церкви, что у тебя не остается ни минуты на нас с Тимом.
Пол тяжело вздохнул:
— Я устал. Возможно, я слишком остро на все отреагировал. Но чего ты ожидала после такой новости под конец рабочего дня?
— Полагаю, было бы гораздо лучше, если бы Тим вообще не пошел сегодня на занятия. — Она ухватилась за ручку двери. — Знаешь, Пол, я уже не могу вспомнить, когда ты в последний раз выказывал нам с Тимом свое расположение.
— Он не нуждается в этом. Ему нужна дисциплина.
Была ли хоть какая-нибудь польза от разговора с ним? Разве у него есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать? Она больше не может ходить вокруг да около.
— Ты обращаешься с Тимом точно так же, как твой отец обращался с тобой.
Лицо Пола стало пунцовым.
— Не сметь говорить о моем отце! Что ты знаешь о проблемах строительства церкви? Я стал хорошим пастором, потому что мой отец подталкивал меня. Теперь, когда я оказался на его месте, я могу оглянуться назад и понять тот стресс, под давлением которого находился мой отец, ту необходимость постоянной борьбы, чтобы построить храм во славу Господа. Я уже не маленький мальчик, который бегает к своей матери всякий раз, когда его кто-то обижает.