Зять для мамы
Шрифт:
– Он в милиции, – объяснил молодой человек. – Он в парке под облаву попал.
– А где он сейчас? Где это все находится?
Она записала адрес на каком-то клочке бумаги и стала собираться.
Она, видимо, слишком громко кричала и разбудила мать. Та поняла только одно: Ипполит не вернулся домой и с ним что-то случилось. Марина одевалась под рефрен материных речовок: «Это ты во всем виновата», «Это ты нашла ему эту дурацкую работу», «Это на твоей совести».
Она вызвала такси, дождалась звонка диспетчера, сообщившего, что машина у подъезда, и наконец захлопнула за собой дверь, оставшись наедине со своими невеселыми мыслями.
…Заведение,
В комнатуху вошел Ипполит, бледный, с синяком под глазом. На его светлой летней куртке болтался с мясом вырванный карман. Они посидели молча, наконец Марина, обретя дар речи, спросила:
– Зачем ты это сделал? – Она была уверена, что он нарочно пошел в этот парк, потому что даже Алена знала, что там вечно устраивают облавы во время призывов. И парк совершенно не входил в его маршрут ни домой, ни из дома.
– Мне надоело прятаться. – Его голос звучал устало. – Вы сами говорили, что я должен вести себя с до–стоинством. Мне только двадцать. И что, еще восемь лет такой жизни?
– Какой жизни? У тебя все еще только началось, ведь все уже устроилось? Послушай, мне уже сказали про деньги, которые нужны, чтобы тебя откупить. Полечка, мы тебе поможем.
– Я не хочу никакой помощи. Да и у вас нет таких денег.
– У меня нет – у моих друзей есть. В конце концов я к твоему отцу обращусь. Он не может отказать.
– Отцу на меня наплевать. Я сам должен за себя постоять. Вы же сами мне это говорили…
В дверь заглянул милиционер:
– Все, больше не могу времени дать.
Она успела сунуть Ипполиту деньги.
– Извини, я ничего не успела тебе купить. Я выручу тебя, Ипполит.
Он молча посмотрел на нее и покачал головой:
– Я не могу всю жизнь прятаться за вашей спиной.
…Она вышла на улицу и отправилась на станцию метро. Она знала за собой одну особенность: слезы приходили по пустякам, когда же случалось что-то серьезное, внутри ее все застывало, эмоции замораживались и работала только голова. Она мысленно составляла список знакомых и друзей, которые могли бы дать в долг. Когда Марина, вернувшись домой, села к телефону, список был готов. Оставалось только достать записную книжку и… просить, уговаривать, объяснять, обещать… Вот только стоит или нет посвящать друзей в подробности?
…Из задумчивости ее вывел телефонный звонок. Это был Костя.
– Мариша, я тебе обещал про твоего зятя информацию раздобыть. Найти нашел, а передать не успел: в срочном порядке отправили в командировку.
– Я уже в курсе, мне твоя секретарша объяснила.
– Так тема еще актуальна?
– Как никогда, Костя! Давай рассказывай.
– Расскажу я тебе, Васильева, «мыльную» историю. Жила-была молодая семья: муж-поэт, жена-красавица и четырехлетний сынишка. Поэты, как известно, много не зарабатывают, а красивые женщины, по определению, требуют красивого обрамления. Поэт такого обрамления жене предложить не мог, а
– Молчу потому, что слов нет. Спасибо тебе, Костя.
– Ну, если слезы вытерла, адрес записывай родной мамаши твоего зятя. Народная, восемнадцать, корпус два, квартира двенадцать. Лосева Алла Владимировна. Записала? Але, Васильева, ты меня слышишь? Эй, ты где? Ты меня слышишь? Да что такое с телефоном? – бился с аппаратом на том конце провода Костя, а Марина не могла вымолвить ни слова.
Она сидела, до синевы в пальцах сжимая авторучку, которой начала было записывать адрес родной матери Ипполита. Но как только она услышала номер квартиры, в которой бывала и в праздники, и в будни, она оцепенела. Алла, у которой она занимала деньги! Ухоженная Алла, чей вид всегда был Марине укором за прене–брежение к себе! Волоокая Алла, которая давала ей советы поскорее избавиться от зятя, – родная мать Ипполита! И что теперь? И как теперь с ней общаться? Сказать про сына, который живет в двух шагах от нее, мучаясь от материнского предательства, страдая от неприкаянности и при этом пытаясь смотреть на мир широко раскрытыми незамутненными глазами?..
«Господи, а я его еще стулья эти дурацкие ремонтировать заставляла, а обузой называла?! Господи, мальчик, прости меня, я не знала, я ничего не знала…» Она сидела и молча плакала, не вытирая слезы, капавшие на мембрану телефонной трубки.
– Васильева, Марина, приди в себя! – орал в телефон что-то почувствовавший Костя. – Ва-си-лье-ва!
Она медленно поднесла трубку к уху:
– Да, Костя, я пришла в себя. Спасибо тебе, я знаю этот адрес.
– Ты в порядке? Что с тобой было?
– Голова закружилась, у меня это бывает.
– Ты уверена, что тебе не нужен врач?
– Я сейчас посплю немножко, и все пройдет. Все, Костя, спасибо тебе еще раз большое. Пока.
Спать ей было некогда. Она должна попытаться собрать эту сумму, чтобы внести залог за Пола. В послед–ний раз она его выручит, а там уж пусть папа с мамой устраивают его судьбу. «Да, в конце-то концов, почему она должна заниматься чужим ей парнем, когда у самой проблем до фига?» – распаляла она себя, листая свою записную книжку.
Но в первую очередь она позвонит тем, кто просто обязан помочь ей выручить мальчишку.
– Добрый вечер, мне нужен Иван Константинович, – сказала она подошедшей к телефону женщине. А когда услышала уже знакомый баритон, начала штурм: – Иван Константинович, это вам звонит… я не знаю, кто я… я… Ваш сын Ипполит женат на моей дочери. Мы с вами уже встречались… Помните, я к вам приходила за кулисы?
– Значит, вы теща, – рассыпался в смехе хорошо поставленный приятный баритон.
– Да, спасибо за подсказку. Дело в том, что его… он попал в облаву. Вы же знаете, он призывного возраста и у него нет никаких льгот. Вы знаете, если в течение трех суток мы сможем внести определенную сумму, то его отпустят.