Зюзя
Шрифт:
— Уже управились? Молодцы! — бодрым тоном изобразил он радость. — Теперь вот что. Сейчас Дима проведёт вас, Виктор, к реке. Там вы переоденетесь в другую одежду, надуете водный матрац — из старых запасов жертвую, и переправитесь на другой берег. Дальше действуйте по плану, только плавсредство не выбрасывайте, а в кустиках припрячьте — найдём потом, ещё сгодится. Вопросы?
— Как всегда, есть, — не стал скромничать я. — Мне бы хотелось самому выбрать место для пересечения реки, подальше отсюда. В идеале — в районе отрядного полевого стана, где так увлекательно и незабываемо провёл последние дни.
— Нашла? — с прищуром посмотрел на меня особист. Надо же, какой догадливый!
— Угадали.
— Что
Мой новый сопровождающий понятливо кивнул, и мы попрощались с особистом. Не скажу, что тепло — скорее как люди, которые друг о друге завтра без необходимости и не вспомнят.
Дима, по-прежнему храня безмолвие, повёл меня непонятными зигзагами по ночному Фоминску. Как он тут ориентировался — ума не приложу. Затянутое облаками небо практически не пропускало лунный свет, про уличное освещение и говорить нечего. Однако не заблудился, вывел к незаметной калитке в ограждающем город заборе абсолютно ни единой души не повстречав; за руку, петляя, протащил через ров (видимо, были тут сюрпризы кроме кольев) и только тогда широким, размашистым шагом направился в поля.
Через полчаса ходу мы остановились, он извлёк из сумки вещи и сунул мне. Я переоделся в старенький камуфляж, слегка великоватый для моей щуплой фигуры, натянул такие же не новые сапоги (размер совпал — радует), соорудив перед этим подобие портянок из остатков нательной рубахи — нормально, не жмёт нигде. Подхватил всё ту же сумку и, следуя направлению, указанному рукой в темноту, отправился прочь. Свой старый комплект одежды, как и уговаривались, оставил для неизвестного смертника. Прощаться с этим молчуном я не стал.
В этом городе для пытливого ума осталось много загадок, и особенно истинные мотивы, побудившие Фролова на такую авантюру, однако мне было пофиг. Главное — свободен! А все эти вопросы — суета от них одна. Надо отнести письмо — сделаю, раз обещал. Тут меня ловко поймали, имею такой вот пунктик в честности с детства. Но, вместе с тем, приложу все усилия, чтобы Коробову не попадаться на глаза. Второй раз на него приступ человеколюбия может не накатить, опять в вечные работяги пристроит.
А ещё до меня дошёл глубинный смысл поговорки «Бойся своих желаний». Сколько в пути мечтал с людьми пообщаться — как вспомню, самому смешно. Получил дурачок желаемое, наговорился вдосталь, даже сверх всякой меры. И заодно огрёб по самое некуда. Поделом мне, чего тут умничать…
Не успел дойти до стана, как без жалости был обпрыган и облизан радостной Зюзей. Спасибо, что хоть предупредила о своём появлении голосовым, или лучше сказать «мозговым», приветствием. Иначе бы меня Кондратий хватил. Сами представьте — чёрная молния безлунной ночью с внушительными белыми клыками несётся прямо на вас. Зрелище для неподготовленного человека то ещё.
Наскоро посвятив подругу в план наших дальнейших действий, не сбавляя шага, пошёл к реке. Чем раньше переберусь на ту сторону — тем лучше, тем спокойнее. На берегу извлёк матрац, надул его и долго объяснял четвероногой, что плыть ей придётся на вот этой мягкой штуке, а потому когти выпускать категорически не рекомендуется. Она долго, с сомнением, пробовала его лапой, недоверчиво фыркала, однако спорить не стала. Когда с подготовкой к заплыву было покончено, доберман по моему совету улеглась, плотно прижавшись всем телом и зажав значительно полегчавшую сумку в зубах, на матрац, и мы отчалили.
Против ожидания,
С воодушевлением выбравшись на берег, я выразил мою безграничную благодарность спутнице за спокойствие при храбром форсировании водной преграды и пообещал ей самую лучшую косточку при оказии. Затем припрятал матрац, раскрыл сумку, чтобы достать одежду и вообще решил посмотреть, чего нам подкинули от щедрот особистских. Там оказался, к огромному облегчению, мой привычный засапожник, три мешочка с крупами, мешочек с травами для отвара — надо же, не обманул, две упаковки бинта, банка тушёнки и немного успевшего подсохнуть хлеба. Разводить костёр не стал — покушали всухомятку и, отойдя в кусты, завалились спать. Уснул мгновенно — сказывались пережитые события, причём впервые даже не задумался о том, что я терпеть не могу спать под открытым небом.
Рассвет встретил нас росой, влажным холодком, тянущимся с реки, пением птиц и прочими звуками живой природы, сопровождающими летнее утро в безлюдных местах. По традиции завтракать не стали, сразу пошли к тайнику с моим оружием. На всякий случай заложили крюк, однако наши предосторожности оказались излишними, все вещи лежали там, где я их оставил после памятного рейда. К сожалению, ружьё от долгого хранения в ненадлежащих условиях нуждалось в срочной чистке и смазке, зато патроны не пострадали — выглядели сухо и надёжно. Быстренько привёл оружие в порядок, традиционно осмотрел себя, и мы пошли прочь от этого неблагосклонного к нам города.
Глава 9
Мечтая оставить между собой и Фоминском как можно больше километров, не стали останавливаться даже на обед. Отмахав скрытно по кустам километров шесть, выбрались на рельсы и пошли в наглую, прямо по шпалам, очень надеясь не проморгать шумную дрезину и успеть спрятаться в случае чего. Как-никак, меня ведь казнили сегодня, так что глупо воскресать в такой поспешности. Понимаю, что решение открыто перемещаться со стороны выглядит тупо, однако двигаться вдоль поросшей буйным кустарником железнодорожной насыпи было практически невозможно, а отдаляться от неё не хотелось, чтобы потом не искать неизвестно где тайник под платформой.
Находился по рельсам сегодня я от души. За всё детство и отрочество душу отвёл, причём уже к середине дня сильно поднял умение балансировать на узкой железяке и практически не оступаться. Донельзя довольный собой, из чисто шуточно-хулиганских побуждений проговорил механическим голосом, имитируя компьютерную игру из прошлого:
— Ловкость +1.
— Скорость +1.
Хорошо, что моё дурачество Зюзя не слышала, по обыкновению нарезая круги неподалёку где-то между кустами и деревьями, а то неизвестно бы что подумала про меня.
К платформе, памятуя рекомендации Фролова, добрались к ночи без особых приключений. Письмо к Коробову так же оказалось в указанном месте, причём даже не запечатанное. Не удержавшись, заглянул — вместо текста сплошные цифры. Теперь понятно, о чём говорил особист и почему не запечатано. Цифры — некий код, понятный узкому кругу людей, а открытый конверт — а смысл запечатывать? Захочу — открою.
Поужинав, я совсем уж было собрался засыпать тут же, в укромном закутке, однако обратил внимание на необычное поведение добермана. Она заметно нервничала, оглядывалась, внюхиваясь в воздух.