04-Версии истории (Сборник)
Шрифт:
А Игра и вправду не кончалась на уходе со сцены Уилла Шекспира, как не закончилась она и со смертью Бриджет. Безумно много предстояло совершить Игрокам. Успеть бы…
В будущем шестьсот тринадцатом году двадцать девятого июня деревянное здание театра «Глобус» начисто сгорит во время представления шекспировской пьесы «Все истинно», более известной под традиционным для века названием «Генрих VIII». Как напишет в одном из своих писем сэр Генри Уоттон, известный поэт, переводчик и дипломат, бывший на том спектакле, «сначала был виден лишь небольшой дымок, на который зрители, увлеченные тем, что происходило на сцене, не обратили никакого
Сэр Генри ошибался. Кроме дерева, соломы и тряпок, сгорел архив театра, в котором хранились все рукописи пьес Потрясающего Копьем. В новом «Глобусе», открывшемся ровно через год и один день (то есть тридцатого июня), крытом уже не соломой, а черепицей, не было ни одного экземпляра, сделанного переписчиками для суфлеров театра, а уж тем более — ни одного, написанного рукой Уилла. Суфлерские экземпляры Игроки хранили у Саутгемптона, а рукописи Уилла лежали в неприступных сейфах Службы Времени.
Считается, что пожар стал результатом приветственной стрельбы, устроенной (по сюжету пьесы) в доме кардинала Вулси при появлении там (то есть на сцене) короля Генриха.
Версия не хуже других, сочли Игроки, пустившие ее в жизнь…
Вообще, пожары в Лондоне в тот век случались нередко, в том числе — всюду, где мог случайно оказаться автограф Уилла. В библиотеке Бена Джонсона, к примеру, не посвященного в Игру, но дружившего с Уиллом — в шестьсот двадцать третьем. В Уилтон-Хаузе, замке графов Пембруков, где обитала Мэри Сидни, куда как мощно участвовавшая в Игре — в шестьсот двадцать седьмом. И как апофеоз — Великий лондонский пожар шестьсот шестьдесят шестого (ну не число ли дьявола, а?), где сгорело все, что горит! Впрочем, последнее к Шекспиру никакого отношения не имело…
Но всему этому еще быть — если смотреть из лета шестьсот двенадцатого.
А Игра не щадила Игроков.
В конце лета, вскоре после отъезда Уилла в Страдфорд, скончался Роджер Мэннерс, граф Рэтленд. Скончался трудно, больно — и физически и нравственно больно. Нравственно — потому что незадолго до него скончалась его любимая жена Елизавета, графиня Рэтленд, урожденная Сидни, дочь великого писателя Филиппа Сидни и его юной (тогда) супруги Франсис, ставшей в пятьсот девяностом году женой Роберта Девере, графа Эссекса, и вторично овдовевшей в шестьсот первом — после казни мужа. Елизавета, жена Роджера, была тоже очень даровитой и мудрой женщиной и тоже естественно вошла в число Игроков.
Какой, однако, поворот Истории! Два близких друга, два соратника, два Игрока — Генри Ризли и Роджер Мэннерс, второй граф Эссекс и пятый граф Рэтленд — оказались женаты на матери (один) и на дочери (второй). Друг мужа стал приемным отцом его жены…
Смерть подряд била по Игрокам.
В апреле шестьсот шестнадцатого, двадцать третьего числа в Страдфорде тихо скончался Шекспир, а предали тело земле двумя днями позже — двадцать пятого. В приходском регистре появилась скупая надпись: «25 апреля 1616 года погребен Уилл Шекспир, джентльмен». И все. Даже фамилия покойного была занесена в книгу без трех лишних букв. Никакой связи с Потрясающим Копьем!
Говорят, незадолго до смерти в гостях у Уилла были Бен Джонсон,
Конечно, он ничего не рассказал им о роли Бриджет — это было бы чересчур! Но намекнул, что многое из принадлежащего перу Потрясающего принадлежит Уиллу, что он был чертовски одарен, их дружок, но вынужден был скрывать свои способности — из-за жены. Чтоб не привлекать излишнего и вредного внимания к их не признанному ни Церковью, ни высшим обществом браку. Поэтому знающие о том должны хранить тайну двух любящих сердец.
Такая вот версия. Дрейтон много позже…
(когда придет время написать, когда Игроки решат: пора)…
напишет об умершем приятеле щедро и точно: «Ты всегда попадал в цель, и в твоей голове жили замыслы более мощные и вдохновение более чистое, чем у любого из тех, кто имел дело с театром».
И ведь все — правда.
Ну а Джонсон вообще много строк посвятил другу. Стоит привести только одну цитату: «Говорили, что, о чем бы ни писал Шекспир в своих сочинениях, он, к чести своей, не вымарал ни единой строчки. По мне, вымарай он хоть тысячу, я любил его и чту его память».
Это граф Монферье обмолвился как-то:
— Уилл всегда писал начисто…
А Бен на эти слова отреагировал яростно и бескомпромиссно.
В шестьсот двадцать втором году в храме Святой Троицы в Страдфорде, где на кладбище был похоронен Шекспир, появился маленький настенный памятник. Его сооружение Игроки хотели приурочить к выходу в свет Великого Фолио, но оно задержалось и вышло к читателям лишь в следующем году.
Так и должно было быть — по Истории, которая началась после ухода из жизни Шекспира и была хорошо известна — в отличие от прижизненной. Но Смотритель, к собственному удивлению, ничего не делал для того, чтоб соблюсти «исторический» разрыв между памятником и книгой: все получилось само собой.
8 ноября 1623 года в Регистре Компании книгоиздателей была сделана запись: «Мастер Блаунт и Исаак Джаггард внесли за свои рукописи мастеру доктору Уорролу и мастеру старшине Колу мастера Уильяма Шекспира Комедии, Хроники и Трагедии… 7 шиллингов».
Книга была огромной — формата in folio, да еще и в тысячу без малого страниц! И тираж для того времени очень большой — около тысячи экземпляров. И стоила книга дорого — почти фунт.
Рукописи для нее передал Смотритель. Они были в точности, с соблюдением всех атрибутов семнадцатого века и на изготовленной тогда же бумаге, переписаны с экземпляра Великого Фолио, вытребованного в Службу из библиотеки Конгресса Соединенных Штатов Америки, и переданы издателям через актеров труппы «Слуги Его Величества»…
(так к тому времени называлась труппа Бербеджа)…
Джона Хеминга и Генри Конделла. Актерам же рукописи вручили граф Пембрук (сын Мэри Сидни-Пембрук Уильям) и его друг граф Монтгомери. Они не были Игроками. Они просто выполняли просьбу (или волю) матери Уильяма.
На отдельном листе в книге был помещен список актеров труппы, который открывал Шекспир. Имя актера Шекспира было написано с теми тремя «лишними» буквами, которые превращали его в Потрясающего Копьем.