10 мифов о 1941 годе
Шрифт:
Да, увы, для определения того, что произошло с нашими Военно-Воздушными Силами 22 июня 1941 года, слово «погром» подходит вполне. Однако и тут не всё так очевидно, как сегодня уверяют многие, начиная с того, что основной личный состав ВВС РККА, то есть строевые лётчики, с первых дней войны воевал не так уж и плохо, а нередко — блестяще!
Начну, впрочем, с «негатива», воспользовавшись, в частности, архивными документальными данными, сообщаемыми М. Мельтюховым в его статье, опубликованной в коллективном военно-историческом сборнике «Трагедия 1941-го. Причины катастрофы» (М: Яуза, Эксмо, 2008).
Даже
Так, на Северо-Западном фронте основные потери в 7-й авиадивизии пришлись на 46-й скоростной бомбардировочный авиаполк и, как было сказано в спецсобщении 3-го Управления НКО № 2/35552 от 28 июня 1941 года, объяснялись «неорганизованностью и растерянностью со стороны командира полка майора Сенько и начальника штаба подполковника Канунова, приведшим при первом налёте противника весь личный состав в паническое состояние».
За 22 июня 1941 года 46-й СБАП потерял 20 самолётов, из которых только половина была сбита в воздухе, а остальные были уничтожены на Шауляйском аэродроме на земле при налёте авиации немцев.
Самолёты выбывали из строя, не взлетев, — из-за нераспорядительности, нервозности командования, из-за скученности техники на аэродромах, из-за демаскирования аэродромов… Если читатель вспомнит цитировавшиеся мной приказы наркомов Ворошилова и Тимошенко о необходимости маскировки, рассредоточения и т. п., то можно понять, что вина за уничтожение значительной части нашей авиации в огромной мере лежит на её командовании, в том числе — высшем. Недаром из всех «видовых» военных руководителей только авиационные высшие генералы после начала войны были арестованы, как Смушкевич и Рычагов, и осенью 1941 года расстреляны. Думаю, они это заслужили.
Читать донесения Особых отделов фронтов, помеченные концом июня 1941 года, тяжело и нервно. Командир 124-го истребительного авиаполка майор Полунин 22 июня прибыл в полк из отпуска после того, как противник совершил два налёта на аэродром. После третьего налёта комполка улетел на учебно-тренировочном УТИ-4 в неизвестном направлении.
Командир 41-го истребительного полка Западного фронта майор Ершов высылал на перехват не боеспособные группы, а 1–2 самолёта, которые становились лёгкой добычей лётчиков люфтваффе.
В Киевском Особом военном округе, отмечало 3-е управление НКО в спецсообщении от 1 июля 1941 года, «несмотря на сигналы о реальной возможности нападения противника, отдельные командиры частей Юго-Западного фронта не сумели быстро отразить нападение противника…». В Черновцах 21 июня 1941 года лётный состав был отпущен в город, в ресторане города Бучач всю ночь 22 июня пьянствовали командир 87-го ИАП, командир 16-й авиадивизии майор Слыгин и его замполит батальонный комиссар Чёрный…
Таких примеров можно привести много, но я думаю, достаточно и этого.
Но!!!
Но в пределах не то что одного и того же фронта (округа), а одной и той же авиадивизии ситуация уже с первых часов войны могла отличаться принципиально. Так, 33-й истребительный авиационный полк 10-й авиационной дивизии Западного ОВО, дислоцировавшийся в городе Пружаны, не имел даже боеприпасов на самолётах. А 123-й ИАП той же дивизии, хотя и был в значительной мере уничтожен на земле, первый день войны провёл просто геройски. В 123-м полку вскоре осталось всего 6 самолётов, однако, как было сказано в донесении уполномоченного 3-го (Особого) отдела 10-й смешанной авиадивизии Леонова, «наши летчики по 2–3 самолета 123-го авиаполка вылетали навстречу, принимали лобовой бой, сбивая по 3–4 самолета, обращали в бегство противника…».
В правдивости этого документа можно было бы усомниться, если бы это было политдонесение, но это было спецсообщение особиста, в целом отражающее негативные факты, так что верить ему можно.
К тому же это был не единичный пример, зафиксированный в истории той войны. Лётчик 127-го ИАП Андрей Данилов в первый же день войны сбил 4 самолёта. 9 июля 1941 года он был сбит, имея уже 9 побед, но остался жив, хотя тогда его сочли погибшим. Его боевые товарищи по полку СЮ. Жуковский и Николай Бояршинов 22 июня 1941 года тоже сбили по 4 самолёта, совершив соответственно 9 и 6 боевых вылетов за день.
Лётчик 123-го ИАП истребительной авиации ПВО Иван Калабушкин в первый день войны, пилотируя биплан И-153, сбил даже 5 немецких самолётов — один «Мессершмитт-109», два Ю-88 и 2 «Хейнкель-111». В 1942 году Калабушкин стал Героем Советского Союза.
Тоже будущий Герой Советского Союза (с 1943 года) младший лейтенант Дмитрий Ковтюлев из 91-го ИАП, летая тоже на И-153, за первые две недели войны сбил 4 самолёта.
Командир 55-го ИАП подполковник В.П. Попов, вовремя получив сообщение о приближении 20 немецких бомбардировщиков в сопровождении 18 истребителей, поднял в воздух дежурную эскадрилью МиГ-3 и приказал атаковать группу, в то время как полк, поднятый по тревоге, взлетал, чтобы добить врага.
Так же действовал командир 67-го ИАП майор Б.А. Рудаков.
Лётчики И.И. Иванов, Л.Г. Бутелин, С.М. Гудимов, А.С. Данилов (тот самый), Д.В. Кокорев, А.И. Мокляк, Е.М. Панфилов, П.С. Рябцев в первый же день войны совершили тараны, причём в большинстве своём остались при этом живы.
То есть лётчики воевали неплохо… Да и командование кое-где было на высоте. Так, в Одесском военном округе за несколько дней до войны была проведена проверка боевой готовности войск округа, в том числе и авиации. Авиационные части были перебазированы на полевые аэродромы, где самолёты были рассредоточены и замаскированы. Штаб ВВС округа его начальником А.З. Устиновым был переведён из Одессы в Тирасполь. В итоге за первый день войны авиация округа потеряла шесть самолётов, выведя из строя 30 вражеских.
А в Прибалтийском, например, ОВО из 880 самолётов к концу первого дня войны осталось не более 500.
Всего советские ВВС в первый день войны потеряли около 1200 самолётов, из них 800 — на аэродромах. Это были потери огромные, но можно ли их назвать катастрофическими? Уже 22 июня 1941 года советские ВВС совершили около 6 тысяч боевых самолёто-вылетов и уничтожили более 200 немецких самолётов.
То есть на два наших сбитых самолёта уже в первый день войны пришёлся один немецкий сбитый самолёт! Не так уж и плохо — если учесть все обстоятельства, предшествовавшие 22 июня, и то, как этот день для многих наших лётчиков начался.