10 вождей. От Ленина до Путина
Шрифт:
Постепенно складывался тотально-бюрократический механизм реализации «высшей воли». В самом низу – исполнитель, по выражению Сталина, «винтик». Вверху – вождь. Между основанием пирамиды и ее вершиной – «приводные ремни». Эти «ремни» двигаются в «густой» партийной, большевистской среде. На каждом этаже пирамиды, в каждом ее секторе – недремлющее око всесильных чекистов, осуществляющих тотальный контроль: за благонадежностью «винтиков», преданностью идее и вождю руководителей отдельных «приводных ремней», наличием или отсутствием «вражеской работы». Не только государственные органы превращались в инструменты насилия, но и производственные, сельскохозяйственные объединения. Выступая 11 января 1933 года на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) с речью «О работе в деревне», Сталин заявил: «С точки зрения ленинизма, колхозы, как и Советы, взятые как форма организации, есть оружие и только оружие» {359} .
359
Сталин
С тех пор «оружие» на селе всегда было. Но хлеба и с «оружием» всегда не хватало…
Конечно, кроме «абсолютно верной» Идеи Коммунизма, которой молятся все, часто на обыденном уровне, сводя ее к тому, что «там можно будет досыта есть», в Системе есть План. Он, этот План, одобряется вождем и становится законом для всех: наркомов, членов политбюро, директоров, бригадиров, стахановцев, «зэков». Главный План – это пятилетний. Даже если он не будет выполнен, во всех газетах, по радио, на собраниях скажут, что пятилетка «перевыполнена». Так, например, в январе 1933 года Сталин, подводя итоги первой пятилетки, вопреки реальным данным заявил, что она «выполнена в течение четырех лет и трех месяцев».
План – это все. Плановость экономики и вообще всей социалистической жизни считалась «главным преимуществом» системы. Вождь имел, тем не менее, право в самые «дерзновенные планы» вносить исторические коррективы. Выступая 10 марта 1939 года на XVIII съезде ВКП(б) с отчетным докладом, Сталин заявил: «Мы перегнали главные капиталистические страны в смысле техники производства (!? – Д.В.) и темпов развития промышленности. Это очень хорошо. Но этого мало. Нужно перегнать их также в экономическом отношении (т. е. по производству продукции на душу населения). Мы это можем сделать, и мы это должны сделать… у нас будет изобилие продуктов, и мы получим возможность сделать переход от первой фазы коммунизма ко второй его фазе…» Для этого требуется, продолжал речь Сталин перед завороженным и притихшим залом: «…неукротимое желание идти вперед и готовность пойти на жертвы…» {360} .
360
Сталин И. Вопросы ленинизма. С. 578–579.
Еще не закончилась «большая чистка», унесшая миллионы жизней, а вождь говорит о новых «жертвах». Никакие объективные экономические законы абсолютно не учитываются. Все решает «высшая воля», определяющая «генеральную линию» партии. Экономика, политика, хозяйственная жизнь подчиняются Цели. Она, цель, сформулирована в идеологии и благодаря популяризаторству Сталина приняла характер массовой идеи. Все становятся ее пленниками.
В обиходе торжественных собраний, рапортов о достижениях, популярной литературы – это прославление коммунизма, большевистской партии, «товарища Сталина», рабочего класса, выражение твердой уверенности в «окончательном торжестве дела Ленина-Сталина». Элементарная, предельно примитивная идейная пища, главной частью которой был пресловутый «Краткий курс» (история ВКП(б), широкая система духовной обработки (политическая учеба всего населения), повседневное «классовое воспитание» формировали так называемого «нового человека». Наиболее характерными чертами его являлись вера в большевистские мифы, черно-белое отражение многострунной и многоцветной действительности, следование многим классовым «табу», агрессивная воинственность при столкновениях не только с явно враждебными феноменами, но и с просто непонятными, готовность к «разъяснениям», «указаниям» из Центра. Рациональный слой индивидуального сознания обеднен и «законсервирован» множеством пропагандистских штампов. Не случайно идеологической промывке мозгов Сталин придавал огромное значение, если не сказать больше. Он всегда лично «курировал» эту сферу партийной деятельности.
Выступая на XVIII съезде ВКП(б), генсек заявил, что «…если бы мы сумели подготовить идеологически наши кадры… то имели бы все основания считать девять десятых всех наших вопросов уже разрешенными» {361} . Системе нужны были послушные, бездумные исполнители, слепо верящие в большевистские установки. Сталин и его партия чрезвычайно преуспели в этом направлении. Поэтому можно еще раз сказать: сталинский режим в качестве главной цели своей деятельности видел не человека, а его превращение в «атом» класса и «массы». Весь партийный и репрессивный механизм решали главную задачу в тотальном контроле этого процесса. Угроза репрессий, состояние постоянного страха превращали народ в молчащий, притихший. Широко распространялась защитная мимикрия, рождались массовая подозрительность и нетерпимость к тем, кто «назначался» на роль очередного врага: троцкисты или бухаринцы, шпионы или вредители, космополиты или «отравители».
361
Сталин И. Вопросы ленинизма. С. 598.
Вместе с тем душевное затмение не было полным. Как говорил А.И. Солженицын, сидя в лагере, он с близкими друзьями был уверен в конечном крахе большевизма. По свидетельству архивов, в высшие органы нередко приходили анонимные письма с выражением неприятия и осуждения большевистского курса. Не случайно после окончания Второй мировой войны почти миллион советских граждан сделали все, чтобы избежать участи возвращения на родную землю. Конечно, были среди них и такие, которые боялись наказаний за свои деяния, но, вероятно, большинство оставшихся на Западе – те, кто уже не верил в сталинский «рай» и искал свободу. Даже ценой утраты родины.
Мне, в частности, удалось документально установить, что еще в 1952 году только в Европе находилось 452 тысячи бывших советских граждан, которые не просто страшились возврата в свое отечество, но и решительно отвергали его порядки. Естественно, что духовный сталинизм, тоталитарное мышление в меньшей степени охватили сознание миллионов «жителей» ГУЛАГа.
Сталинская система, положив в основу своего функционирования выполнение воли партийной диктатуры ВКП(б), предстала как некая тотальная псевдокультура, сделавшая судьбу конкретной личности эфемерной, а власть государства подавляющей. Вместе с тем эта псевдокультура давно (и сегодня тоже!) паразитирует на христианской идее социальной справедливости, популистской идее защиты бедных, «пролетариата»: обращается к трактатам утопистов прошлого, внушая, что «золотой век» – это грядущий коммунизм. При всей эклектичности ленинизма и сталинизма как его конкретной временной разновидности они выделили из марксизма то, что там не являлось главным, – идею диктаторской власти. Эта псевдокультура не является ни европейской, ни азиатской, а представляет собой нечто особенное, уродливо-неповторимое, со своей идеологией, политикой, «ценностями».
Из семи десятилетий существования этой системы лишь первая половина (с 1917 по 1953 год) была в известном смысле классически тоталитарной. Основная «заслуга» в достраивании и «совершенствовании» ленинского тоталитарного здания принадлежит Сталину.
При всей чудовищной антигуманности, закрытости сталинского общества оно таило в себе и некую «привлекательную загадочность», на которую «клевали» не только Г. Уэллс, но и множество простых людей на Западе. Пропаганда о «государстве рабочих и крестьян» в России, осуществляемая зависимыми от ВКП(б) компартиями, поддерживала среди отдельных слоев и социальных групп капиталистических государств определенное доверие к большевистской власти. Можно даже сказать, что в «сталинские годы» СССР, Москва, режим излучали некий «бордово-темный свет», который одновременно пугал и притягивал. Такие мастера пера, как Анри Барбюс, своими книгами распространяли лживый миф о гении и на Западе. Барбюс писал о Сталине, что «кто бы вы ни были, лучшее в вашей судьбе находится в руках человека, который бодрствует за всех и работает, человека с головою ученого, с лицом рабочего, в одежде простого солдата» {362} .
362
Барбюс Анри. Сталин. Гослитиздат, 1936. С. 351–352.
«Акварель» А. Барбюса насколько красочна, настолько и ложна. Сталин никогда не был таким.
Для повышения респектабельности режима, по инициативе Сталина, в 1935 году началась подготовка новой Конституции СССР. Страна пока жила по конституции, принятой в год смерти Ленина в 1924 году. Естественно, эту волю второго вождя освятили специальным постановлением VII съезда Советов 6 февраля 1935 года. Сталин обосновывал необходимость нового конституционного процесса целым рядом объективных обстоятельств: созданием новой индустриальной базы государства, разгромом кулачества, победой колхозного строя, завершением ликвидации частной собственности и т. д. {363} .
363
См.: Сталин И.В. О проекте Конституции Союза ССР. Партиздат ЦК ВКП(б), 1937. С. 5–40.
Думаю, что Сталин не сказал на съезде двух очень важных вещей.
Во-первых. Диктатор почувствовал свою огромную силу. Но он хотел и международной популярности. Его встречи и долгие беседы с западными писателями Роменом Ролланом, Эмилем Людвигом и Гербертом Уэллсом преследовали цель создать привлекательный образ вождя СССР для Запада. Собеседники это сразу поняли. Людвиг тут же сказал генсеку: «В течение более 20 лет я изучаю жизнь и деятельность выдающихся исторических личностей…» {364} А знаменитый фантаст Уэллс в самом начале беседы заявил, что он недавно «имел продолжительную беседу с президентом Рузвельтом… Теперь я приехал к Вам, чтобы расспросить Вас, что Вы делаете для того, чтобы изменить мир…» {365} . Сталин, как и всякий диктатор, настойчиво искал международной личной популярности.
364
Сталин И. Соч. Т. 13. С. 104.
365
Сталин И. Беседа с английским писателем Г.Д Уэллсом. Партиздат ЦК ВКП(б), 1935. С. 3.