100 лет тому назад. Часть вторая
Шрифт:
Степашке уже месяц исполнился, на землю первый снежок лег, когда к нам, в деревню, передвижная лавка с всевозможными городскими товарами приехала. Невидаль великая! Раньше, еще до революции, ездили по селам этакие коробейники, но у них товара было чуть, много ли на обычной телеге, да при одной лошади увезешь. К тому же товар тот был обычно узко специализированный. К примеру, хорошо запомнился из детства момент, когда мы с пацанами, давясь слюной, разглядывали у подобного коробейника конфеты и пряники. Вроде, были и другие подобные торговцы, с тканями, с ручным сельхозинвентарем, но их я, разумеется, запомнил куда менее отчетливо. А тут, подивись!
Продавец и водитель кобыл в доме нашего старосты, Ивана Тимофеевича остановились, фургон тоже к нему во двор закатили, торговлю с завтрашнего утра наметили.
Вот как чувствовал, что добром это новшество не кончится! Время ближе к утру уже приближалось, за полночь, так точно далеко перевалило, когда в ворота к нам постучали. Да нет, даже не постучали, а затарабанили что есть мочи.
— Федор Поликарпович! Федор Поликарпович! Беда! Бандиты в деревне!
Вот такая вот петрушка получается. У нас, как у тех же краснокожих из племени черноногих, в нашем деревенском обществе сразу два вождя разом присутствует: мирный касик, его роль наш деревенский староста исполняет, и военный вождь, за которого все деревенские почитают моего батю. Ну, еще бы, воевал, даже два георгиевских креста за храбрость имеет.
Отец еще даже штаны не натянул, а уже откуда-то из-под половицы винтовку вытянул. Поинтересовался у одноногого Осипа, который собственно и затеял весь этот тарарам:
— Сколько их?
— Не разглядел. Темно же. Но верховые возле дома нашего старосты маячат. И я это… крики слышал оттуда, словно рот зажимают кому. Наверняка, это лавку эту передвижную явились грабить. Они ж почти весь свой товар еще до нас, у казахов, распродали, значит, денежки имеются.
— Сашка! Беги к нашим родичам, поднимай Захара и Артемия Игнатьевича! — Это уже мне распоряжение от отца поступило. Я, в отличие от него, лишнего времени на извлечение оружия не тратил, сразу собираться начал. — Я к Ширяевым и Долгих загляну. Собираемся возле подворья Ширяевых. Черт! Из всей деревни нормальных, боеспособных мужиков и десятка не набрать! — И уже коновалу нашему: — Осип! А ты куда, на одной ноге-то? Дам тебе ружье, будешь тут моих охранять.
Ну, я и помчался! Пока бежал, заметил одну странность малую: ни разу не споткнулся, хотя темень на улице была, хоть глаз выколи. Как-то в мозгу заранее весь рельеф дороги, вплоть до малейшей замерзшей кочки прорисовывался. Сам не понял, когда стал Ощущение Пространства вокруг себя на автомате исполнять.
Долго ли коротко, собрал я мужиков, кто хоть сколько-то в силах был в руках ружье держать. Помимо названных отцом еще и Ваську Ускова с его лепшим товарищем Андрюхой кликнул. Они, правда, еще несовершеннолетними числятся, всего восемнадцать годков им, но я вон, гораздо младше, и ничего, вполне в бойцы родителем поверстан.
Так вот и встретились возле Ширяевских ворот: мы впятером, да со стороны отца четверо. И винтовки…, аж три на весь отряд! Ну, свою я пока не считаю, она у меня не на виду, а в Личном Кармане притырена. Правда, остальные деревенские тоже не безоружные, ружье в нашей
Собравшись, мы, не спеша, в сторону дома нашего старосты двинули. Не всей толпой, родитель мой нас по разным сторонам улицы распределил и велел цепочками вдоль забора красться. Хоть темно на улице, но все же, если дуриком по центру улицы переть, на фоне свежевыпавшего снега могут заметить, не то, что на фоне заборов, серое на сером.
Вроде, не спешили, а до дома Ивана Тимофеевича вмиг дотопали, невелика у нас деревенька-то, полсотни дворов, и то не наберется.
Как заранее и уговорились, батя первый приложился и в сторону едва видимых теней возле ворот из винтовки выпалил. А не поторопился ли он? Может, там ЧОНовцы какие-нибудь у старосты остановились, а всякие придушенные писки за забором Осипу и почудиться могли. Впрочем, все эти мысли я уже на бегу обдумывал, с той стороны тоже выстрелы загрохотали… тоже не часто. Похоже, противников там ничуть не больше, чем нас самих.
А потом круговерть ночного боя, когда и противника то толком не видишь, палишь куда-то в направлении огоньков от вражеских выстрелов и тут же стараешься с этого места переместиться, потому что в ответ уже будут стрелять на отсветы твоих собственных выстрелов.
Минут пять только боя и прошло, от подворья старосты верховые выметнулись и в дальний конец деревни, прочь от нас поскакали. Почти наугад пальнул им вслед еще раз и даже удивился, когда со стороны уносящихся в темноту вскрик донесся. Ну, вот, еще чуток очков опыта себе настрелял. Только бы не оказались эти ночные гости какими-нибудь представителями власти, тогда уж точно не отмашемся! Запишут в белобандиты, да и пустят под нож всей мужской частью деревни. Суровые нынче времена.
Все мысли о возможной принадлежности таинственных конников к каким-нибудь властным военизированным структурам рассеялись, едва мы на подворье нашего старосты вошли. Тела продавца и возницы обнаружились практически сразу, возле фургона, стоящего во дворе. Вряд ли красноармейцы стали бы их убивать ни за что, ни про что. И это точно не мы их, тела уже окоченевшие на ночном холоде. А в избе отыскались и староста с его женой. Раиса тоже мертвая, а Иван Тимофеевич хоть и изранен был страшно, но в живых еще его застал.
— Сашка! — Выдохнул староста сипящим шепотом, завидев меня в дверях комнаты, где он на полу сидел, прислонившись к стене. Я первый к ним в избу сунулся, запалив магический Светоч, остальные во дворе тела подстреленных нами разбойников осматривали.— Поклянись, что отвезешь сеструхе, Степке, мои ухоронки, третья часть покладенного тогда твоя будет.
— Да что вы говорите, Иван Тимофеевич, — попытался я приободрить раненого, хотя видел, что мудрено ему будет на этом свете остаться. Вся грудь и живот черной кровью залиты, багровая лужа на полу расплывается, да в придачу и на губах кровь же пузырится.
— Не перебивай, мало у меня времени осталось. Клянись,… что отвезешь.
Ну, что оставалось делать?
— Клянусь!...
Через пару минут, стоя возле уже бездыханного тела нашего старосты, я оказался хранителем знания о четырех захоронках, спрятанных частью в хозяйственных постройках, частью закопанных в приметном месте на окраине деревни. А вот что там было припрятано, староста не сказал, в самом деле, кончался он уже, еле смог выговорить описание примет, по которым мне закопанные им клады искать следует.