100 лет тому назад
Шрифт:
Вы думаете, я выбрал рассказы о генетике совершенно случайно? Вот ни разу не угадали. Абсолютно осознанно. Во-первых, те начальные знания, которые в школе по этой самой генетике преподают, необычайно легкие и наглядные, их и третьеклассник освоит, если ему информацией о сложности этой науки на мозги не капать, во-вторых, у меня в прошлом целых двое хребтогрызов с промежутком в пару лет это учили, ну, и я с ними заодно. Но самое главное то, что я понадеялся, что за знания еще не известные в этом мире широким массам учеников, Система меня быстрее наградит навыком Учителя. Ну, а там я уже постараюсь обучить Семена этому проклятому Лечению, глаза бы мои не смотрели на его истерзанную руку. И я… оказался
Вы смогли передать окружающим новые знания. Навык Учитель, уровень 1, ваш по праву.
Я уже хотел на радостях сразу же приняться снова за обучение Лечению Семена, но не тут-то было. Степа пристала как репей:
— Саша, а у людей признаки по такому же принципу передаются? — И взгляд такой серьезный-серьезный.
— С той единственной оговоркой, — говорю я ей, — что люди гораздо сложнее гороха, и у них та же окраска зашифрована не в одном единственном гене, желтый или зеленый, а сразу в восьми. Соответственно, самый черный негр, который чернее самой ночи, будет иметь все восемь генов окраски в доминантном варианте, негр чуток посветлее — шесть или семь доминантных генов, а тот человек, у которого встретятся все восемь рецессивных генов окраски, будет альбиносом. Так понятно?
— Понятно. — Ответил Сема вместо призадумавшейся над моим ответом Степаниды, — только один вопрос: а альбинос — это кто?
— Не о том ты Семен спросил, — сделав очень серьезное выражение на своем лице, произнес я. — Правильный вывод из сказанного мной по окраске человека тот, что у любой пары вполне белокожих родителей, имеющих разные доминантные гены с окрашиванием, может родиться негритенок.
Видели бы вы офигевшие лица моих друзей! Определенно, шутка удалась! И ведь, в самом деле, это так! Все строго по науке! Любой может в этом убедиться, стоит ему только нарисовать эту самую решетку Пеннета для восьми пар рецессивных и доминантных признаков, представив в качестве родителей двух европейцев — смугляшек, у одного из которых доминантными являются первые три гена, а у другого, к примеру, с четвертого по шестой.
И все-таки домучили мы эти свои заклинания. Первым, как я и предполагал, Семен чуточку смог залечить свой очередной порез на многострадальной конечности, а уже на волне нашей коллективной радости внезапно вышло и у меня. Камушек, который я крепко сжал в руке (ну, именно так радость за друга в моем случае проявилась) вдруг сделался по консистенции как пластилин, так что я просто смог скатать его в шарик между ладонями.
Одна Степа еще оставалась у нас некоторое время неучем, в смысле, заклинания свои мы ей передать все же смогли, но отнюдь не сразу. Причем, снова, у меня первого получилось своему заклинанию ее научить. Не забесплатно, кстати. Система в этот раз повысила моего Учителя до второго уровня, не зря столько времени мучились, обучая друг друга.
Зато потом у Степы появилась веская причина, чтобы с Семеном уединяться. Ну, я же уже все намеченное освоил, а значит, только отвлекаю занятых товарищей от премудрости обучения. Ага. А то, что они после этих индивидуальных уроков потом с покрасневшими рожами появляются и с бегающим взглядом, так это мне просто почудилось.
Посевная в нашей деревне началась, как водится, с пахоты. Чтобы без натуги таскать по полю новый плуг, в отличие от обычной сохи, глубоко вонзающийся в землю, потребовалось запрягать разом двух лошадей. Слышал, где-то на юге в таких случаях запрягают волов, но это точно не наш метод. Пару нашему Сивке мы подобрали у родственников. Плуг же покупали в складчину, вот и дальнейшую обработку земли решили вести точно также.
Отец работал истово, сразу видно, истосковался мужик по любимой работе. Но устал он, на плуг же постоянно с силой налегать надо, вот я и предложил ему на смену себя.
— Молод ты еще, — принялся отказываться от помощи родитель, — не пропашешь глубоко, испортишь борозду.
— А ты проверь меня в деле, а потом уже говори что-то по моей работе. — Не то, чтобы я обиделся на недоверие, но…, да, обиделся!
— Ну, давай, проверим! — Понял мое состояние отец. — Но только, чур, если при проверке выяснится, что неглубоко вспахал, чтобы больше не обижаться. Пахота — дело серьезное.
Оказанное мне доверие я по первости изо всех сил оправдывать принялся, только не таким уж и простым делом эта самая пахота оказалась. На плуг же все время налегать приходилось, держа собственные мышцы в постоянном напряжении. Чуть расслабился, ан плуг уже наполовину из земли вынырнул и не пашет, а, как бы, только царапает почву. Благо, я практически тут же додумался себе в помощь свой телекинез привлечь. Вся хохма оказалась в том, чтобы вектор тяги заклинания так расположить, чтобы он обе рукоятки плуга в землю вдавливал одинаково. Ну, и еще немножко вперед, подумал, что лошадкам тоже должно быть тяжело, такой заглубленный агрегат сквозь пласты почвы тащить.
Первую пройденную мной борозду батя проверял досконально, меркой тыкал чуть ли не по всей ее длине, одобрил в конце концов, а я воспринял пахоту, как новый тренажер для моих способностей. Самое трудное в этом деле оказалось, доказать отцу, что я еще далек от усталости, а не просто так хорохорюсь.
Вот странное дело, скидывались мы с родственниками деньгами на покупку плуга исключительно всего двумя семьями, но когда дошло до дела, посмотревшие на нашу деятельность односельчане в очередь выстроились, упрашивая дать и им тоже попользоваться плугом на время. Лично мне сразу истории про кулаков припомнились, которые за такое требовали часть урожая впоследствии. Мироеды? А на халяву брать дорогой инструмент с реальным риском его сломать, это как? Тем более, насколько мне было известно, у некоторых из этих попрошаек вполне водились денежки за душой. Могли бы и сами, при желании, приобрести новую технику, но нет! Это сладкое слово, ХАЛЯВА!
Глава 12
За валом навалившихся валом весенних сельхозработ как-то позабылись страхи, связанные с чудовищами, возможно бродящими близлежащем лесу, да и планы командиров красноармейцев, все там разведать, тоже изрядно подзабылись. Тем удивительнее стали отряды людей в шинелях и буденовках зачастившие ближе к концу весны через нашу деревню по направлению к лесу. Причем, там не просто вооруженные бойцы передвигались, телеги со стройматериалами и мужики в гражданке тоже частенько встречались. Не иначе, военные какие-то укрепления строить собрались.
— Я, пожалуй, схожу в лес, разведаю, что там, да как, — предупредил я отца, когда с посевной у нас было покончено, а через нашу деревню очередная колонна людей в буденновках промаршировала.
— Только не рискуй понапрасну. — Дал он мне свое благословение на эту вылазку. — Чуть что-то странное встретишь, лучше сразу возвращайся. Потерянную жизнь никакие очки опыта не заменят.
Ну, что, погрузил я в свой Личный Карман верную винтовку с запасом патронов, каменных шаров числом побольше и в сторону леса направился. Ружье даже для виду брать не стал. Если там военные в свои игры играют, и я их секретам попадусь, запросто могут его у меня конфисковать. Зачем мне такие возможные убытки? А так, если на их дозоры наткнусь, просто скажу, что решил обстановку в лесу прояснить, мы же совсем рядом обитаем, не можем не беспокоиться по поводу такого соседства.