100 сказок народов мира
Шрифт:
– Есть еще одна новость! – продолжал Ганепати. – Миначчи, супруга нового раджи, с бесчисленными служанками и телохранителями прибыла в Джейпур и объявила милость народу. Она обещает столько серебра, сколько весит принцесса Серасвати, дочь старого раджи, тому, кто укажет, где скрывается эта негодяйка, из-за которой погиб Джейпур. Об этом глашатаи объявляют на площадях, базарах и по дорогам.
– Столько серебра! Дорого же ценят знатные себя и друг друга! воскликнула жена Ганепати, принимаясь есть теперь, когда кончили есть мужчины. – Вот, если бы в наши руки попалась эта принцесса!
– Боги никогда не бывают так милостивы к бедным. Бедным не на что приносить им жертвы! – мрачно сказал Ганепати.
– Разве только наш дорогой путник принесет нам с собой милость богов. Благословение богов лежит в котомке у гостя.
– Ты отдал бы принцессу Серасвати на мученья? – спросила Серасвати.
Ганепати взглянул на нее с изумлением:
– А что ж? Отказываться от милости богов, когда они ее посылают?
«Снова боги!» – подумала Серасвати, и душа ее улыбнулась так горько, что слезы выступили у нее на глазах.
– Она же заслужила все мученья, которые сможет выдумать для нее принцесса Миначчи. Проклятая тварь, сумасбродная девчонка! Из-за нее погиб ее отец, Джейпур, тысячи людей. Из-за нее в развалинах дворцы, пусты храмы, деревья увешаны трупами. Если бы собрать все стоны, которые раздавались из-за нее, в один, этим воплем ее убило бы, как громом. Она утонула бы в крови, которая пролита из-за нее. Проклятье ей!
Жена Ганепати кончила обед и ушла по хозяйству.
– Ты разъяряешь свое сердце, – тихо сказала Серасвати, – как человек, который хочет убить невинного.
– Мне нет дела ни до чего! – мрачно сказал Ганепати. – Но когда мне приходится выбирать между своим ребенком и чужой дочерью, – я думаю о счастье своего ребенка. Какой бог или смертный скажет, что я не прав?
– Но Серасвати несчастна. И, несчастный сам, ты должен понять лучше чужое несчастье.
– Когда зубы болят у меня и у соседа, – мне кажется, что боль соседа – пустяки в сравнении с моей.
– Слушай же!
Серасвати рассказала ему все, что пришлось ей претерпеть. Ганепати остался холоден.
– История достойна слез. Но наше сердце от несчастья покрылось мозолью, как руки от труда, ноги от ходьбы. Нас не тронешь чужим несчастьем, когда много своего, – как богач не станет есть чужого хлеба, так бедняку нечего плакать чужими слезами. Слез у меня довольно своих. Вот, если бы я был раджею, я, узнав историю Серасвати, послал бы сражаться за нее и умирать своих воинов. Но заставлять из-за нее умирать с голода своего сына? Нет.
– И ты предал бы принцессу Серасвати после всего, что знаешь об ее судьбе? – спросила Серасвати.
– Я заработал бы деньги, посланные богами для спасения моей семьи.
– Так предавай же. Эта одежда – ложь, как все на земле. Я Серасвати, принцесса Джейпура, дочь старого раджи Субрумэни.
С ужасом взглянул на нее Ганепати.
– Ты мой гость… Ты моя гостья. Священнее для меня моего сына. Спи, как будто ты спишь на груди у матери.
Он поклонился и вышел.
Когда наступила тьма, Серасвати увидела, что Ганепати вооружился дубиной и стал на стражу около жилища.
– Меня он стережет, чтоб я не бежала, или свою жену, чтоб она ночью не пошла и не предала? – спросила себя Серасвати.
На рассвете она услышала разговор.
Жена Ганепати горячо молилась, распростершись на земле пред восходящим солнцем.
– Смотри, чтоб дьявол не добавил к твоей молитве: «Да будет так, как ты молишься!» – сказал ей Ганепати, подходя.
– Я молилась Ганешу! – отвечала его жена.
– Женщины редко молятся богу мудрости! О чем же ты молила?
– Чтоб он послал разума в твою голову. Надо помолиться еще Вишну, чтоб он послал доброты в твое сердце. Чтоб ты жалел своих не меньше, чем чужих.
– Жена! Мы спорили с тобой всю ночь. Довольно. Я не могу сделать зла своему гостю. Вспомни, что Серасвати спасла твоего сына. И будь ей благодарна, как мать.
– Я и чувствую себя матерью, когда говорю тебе: пойди и принеси в свой дом мешок с серебром, который валяется по дороге и который подберут другие. Неужто ж плохо то, что я желаю моему ребенку, кроме жизни, еще и счастья? Завтра я, не имея служанки, снова займусь работой, а мой сын, мой Кришна, без призора уползет, упадет в пропасть, его съест тигр, ужалит змея. А мешок серебра! Мешок серебра, сколько весит эта Серасвати, легкая, как серна!
– Женщина, молчи!
– Мешок серебра!
– Замолчи, говорю я тебе.
– Я замолчу. Но заставь замолчать свое сердце, которое говорит тебе то же, что я.
И каждый раз, когда она в этот день брала на колени маленького Кришну, – женщина заливалась слезами.
– Бедный сирота! – говорила она.
– Не говори глупостей! – ворчал муж.
– Как же он не сирота, когда у него есть мать, которая не может ему помочь, и отец, который не хочет? «Надо бежать отсюда!» – с тоской думала Серасвати. Обед был подан обильный. Словно в праздник.
– Когда в доме гость, – у хозяев праздник! – сказала принцессе Серасвати жена Ганепати и все подкладывала ей кушанья:
– Ешь, ешь, дорогая гостья. В пути нужна сила. Ты измучена и больна.
– Я потолстею и отяжелею. Это плохо в пути! – ответила Серасвати, глядя на нее с улыбкой.
Хозяйка смутилась. Ганепати нахмурился. Но Серасвати не в силах была идти.
Все ночи напролет не спал Ганепати, шагая с дубиной около своей хижины.
«Оружие… – плохая защита против самого себя! – думала Серасвати. – Человек еще может победить другого, но победить самого себя?» Она услышала плач женщины: